Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 7
– Кого вы имеете в виду, принцепс?
– Мессера Теобальда Сполетского.
Все имеет свое начало – мелкое и масштабное, великое и позорное. Сдвиг маленькой снежинки порой приводит к горной лавине, сметающей все на своем пути. И необъятная Вселенная, говорят, когда-то имела пространство меньше, чем точка в конце этого предложения. И ведь надо же было кому-то эту точку потревожить! Разговор, состоявшийся жарким июньским днем 934 года в стенах дворца на Ватиканском холме и преследовавший цель разбудить интриги против своего конкретного сиюминутного врага, на самом деле дал ход тектоническим преобразованиям на карте средневековой Европы. И что из того, что сами собеседники и их потомки станут впоследствии основными противниками этого необоримого процесса создания новой великой державы?
Эпизод 2. 1688-й год с даты основания Рима, 14-й год правления базилевса Романа Лакапина
(июнь 934 года от Рождества Христова)
Наши современники наверняка посчитали бы Альбериха-младшего слабым управленцем, узнав, сколь много рутинных дел он замыкал на собственной персоне, не доверяя своему окружению. Однако в данном случае поведение молодого государя было полностью оправданным. Важность предстоящих миссий ко дворам северных государей была такова, что их детализацию невозможно было поручить кому-то постороннему. Альберих со всей тщательностью подошел к составлению писем Беренгарию Иврейскому и Генриху Птицелову, а своих послов без преувеличения десятки раз заставил слово в слово повторить те фразы, места которым, в связи с их деликатностью, в письмах не нашлось.
В том, что его послы будут допущены к приватной беседе с Беренгарием и Генрихом, он ни минуты не сомневался. Монахи и пилигримы, колесившие между городами и уделявшие особое внимание Риму, сообщали, с каким нескрываемым злорадством европейские монархи встречали весть о крушении надежд короля Гуго. История о его бегстве из Рима очень быстро превратилась в анекдот, и не один властитель, услышав, как именно заносчивый Гуго потерял корону Великого Карла, покатывался от хохота и пел здравицы новому римскому правителю. Но одно дело – поднять соседнему самодержцу настроение, и совсем другое – заставить его предпринять нужные Риму действия. И при всем этом постараться не обременить себя чрезмерными обещаниями им; джинн алчности этих государей, однажды выпущенный на волю, потом обычно крайне неохотно возвращается в кувшин.
Обозначив основные векторы римской политики на севере Италии, Альберих в скором времени переключился на южные области Апеннин. Здесь предстояла не менее сложная задача: разбудить аппетиты и мятежные настроения среди лангобардских вассалов Византии, правителей Беневента, Капуи и Салерно. Проводником политики Рима, по замыслу Альбериха, должен был стать Мастал Фузулус, граф Амальфи. С некоторых пор этот граф стал одним из самых желанных гостей Вечного города. Выгодно сдав Риму в аренду Обезьяний остров вместе с полуразрушенным замком, этот граф проявил себя завидным дипломатом, за все время ни разу не поинтересовавшись о целях Альбериха в отношении этого острова и все личные рассуждения на эту тему оставляя при себе. С графом Масталом, далеким предтечей флорентийских банкиров, можно было иметь любое сложное дело, в своих переговорах с лангобардскими князьями он скажет ровно то, что нужно.