Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 5

Альберих резко вскочил со своего кресла и стремительно подошел к окну. Все присутствующие с удивлением посмотрели вслед принцепсу. Все, кроме Кресченция, взгляд которого в сторону Альбериха был сочувственно-встревоженный. Он понимал, что слова Иоанна разбередили плохо заживающие раны на сердце Альбериха.

– Полноте, Ваше Святейшество, – Кресченций пришел на помощь своему другу, – или вы забыли, что Гуго, стремясь попасть в Рим, пошел на оговор своей собственной матери, публично признав ее детей от брака с Адальбертом Тосканским незаконнорожденными и нагулянными где-то на стороне? Не всем дано иметь такое широкое сердце, как у вас, Святейший.

Альберих вернулся на место, совладав с эмоциями и вновь настроив себя на деловую волну. Первым же распоряжением он приказал придворным оставить его наедине с папой и своим ближайшим соратником. Едва слуги закрыли за собой дверь, Альберих не терпящим возражений тоном приказал Его Святейшеству проследовать в свои покои, размещавшиеся по соседству с приемной. Папа Иоанн безропотно повиновался.

– Нет, в нем совсем ничего нет от Теофилактов, – неосторожно брякнул Кресченций, глядя вслед удаляющемуся понтифику. Румянец на щеках Альбериха мгновенно вспыхнул.

– Уничижительно говоря о моих родственниках и предках, вы на самом деле и в первую очередь оскорбляете меня, мессер.

– О, простите меня, мой принцепс. На самом деле я хотел сказать…

– Давайте оставим эту тему, Кресченций. Вернемся к делам нашим. Какие меры нам следует предпринять, чтобы ослабить врага своего? Можем ли мы отозвать благословение Святого престола на патриаршество юного Феофилакта Лакапина?

– Даже если это возможно – в чем я лично сомневаюсь, ибо на руках базилевса есть отныне папское бреве, – но даже если такую возможность предположить, все это будет чревато слишком серьезным конфликтом с Константинополем, – ответил Кресченций, – боюсь, что тогда мы не можем рассчитывать на какие-либо альянсы с греками. Хотя, с другой стороны, вероятность подобного хода событий, считаю, надо оставлять в поле зрения базилевса, он должен знать, что в худшем случае мы вольны будем поступить именно так.

– Мой друг, как всегда, дает Риму мудрый совет.

– Благодарю вас, мой принцепс. Что касается Гуго, то как иначе еще можно нанести вред своему врагу, как не с помощью других его недругов? На наше счастье, у Гуго таковые не переводятся.

– Да, римские уроки его ничему не научили, на его надменность и высокомерие жалуется даже его свита.

– Полагаю, что только своим детям, Лотарю и Умберто, да еще этой жабе Манассии король может по-настоящему доверять. Даже его родной брат Бозон теперь имеет на него зуб за отобранную Тоскану.

– И это прекрасно, Кресченций. Но все же главными врагами для Гуго являются король Птицелов и Беренгарий Иврейский.

– Навряд ли последний сейчас будет предпринимать что-либо против Гуго. Он ведь теперь женат на Вилле, племяннице короля.

– И дочери того же Бозона. Так что едва ли Беренгарий считает себя связанным с королем какими-то узами семейственности. Другое дело, что для открытого противостояния с Гуго он действительно не готов. Пока не готов.

– На то, что Беренгарий призывает на голову Гуго все казни египетские, я готов поставить золотой солид.

– Я не приму вашу ставку, Кресченций, но я готов ее поднять, по меньшей мере, в сотню раз.