Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 4
– Да, принцепс. Ваша мудрость…
– Сейчас не до этого, отец Бенедикт. Скажите лучше, давал ли Гуго через своих послов какие-либо обещания по срокам?
– Мне об этом неизвестно, принцепс. Но зато мне известно, что Константинополь обещал королю Гуго помощь своим флотом и войском, и это должно вселять в сердце короля большую надежду.
Альберих и Кресченций переглянулись меж собой. Степень новой угрозы, поднимавшейся над Римом, трудно было переоценить. На долгое время в приемной зале воцарилась тишина, никто не смел нарушить размышления принцепса. Никто, кроме одного…
– Брат мой, как же теперь быть с приготовлениями вашего дворца? – раздался голос слева от Альбериха.
– Ваше Святейшество, – в голосе Альбериха ясно чувствовалось раздражение и сарказм, – предстоящая осада Рима и все проблемы, связанные с ней, мне представляются куда более насущными, чем вопросы убранства спальни и зимней комнаты невесты. Впрочем, возможно, на сей счет есть другие мнения?
– Вы полагаете, мой брат, что прошлогоднее поражение короля не остудило его пыла?
Прошлой весной, едва просохли дороги, ведущие в Рим, Гуго, истомленный жаждой мести и до зубного скрипа алчущий императорской короны, вновь объявился под стенами Рима. Атака его воинов была стремительной, Гуго кощунственно атаковал Рим в том самом неохраняемом месте крепостной стены, возле ворот Пинчио, где защищать город обещал сам апостол Петр. Эту легенду Гуго услышал во время своего предыдущего, столь плачевно закончившегося, визита в Рим, и он, прожженный циник, понадеялся на набожную легковерность римлян. Однако Альберих выказал себя в тот день не меньшим прагматиком. Не осмелясь тревожить апостола своими мольбами о заступничестве и отвлекать его тем самым от приема в рай новых христианских душ, Альберих ответил внезапной контратакой, колонны его милиции выскочили за пределы крепости еще до того, как к ним приблизились верные Гуго войска. В отличие от своего короля, лангобарды и бургундцы с трепетом пали ниц перед римским воинством и впоследствии уверяли, что ясно видели впереди колонн противника апостола на белом коне. Не добившись успеха в молниеносном штурме, Гуго перешел, как водится, к долгой, нудной и неумело организованной осаде. Просидев под стенами Рима все лето, попробовав на зуб крепость Фламиниевых, Соляных и Тибуртинских ворот, загубив несколько сотен чужих жизней и в очередной раз истощив казну, Гуго убрался в Павию, черный от горечи и гнева. Не в силах отомстить самому Вечному городу, он этой весной хищническим образом прибрал к рукам древние папские владения, заняв Равенну и Пентаполис.
– Мне лично непонятна настойчивость короля. Неужели он рассчитывает, что может принудить меня… Святую кафолическую церковь короновать его императором после всего того, что он сделал?
Альберих не удостоил ответом своего тиароносного брата. Причина настойчивости Гуго была ему слишком хорошо известна. Но только ему, Кресченцию и тетке Теодоре. Только эти четверо, включая короля, знали, что Мароция все еще жива.
– Как сможет он теперь стоять передо мной, смотреть в глаза сына той женщины, которую он убил, и еще при этом требовать что-то? – папа Иоанн меж тем ударился в пространные рассуждения. – Да разве сын, любящий свою мать, посмеет что-либо сделать для ее убийцы? Даже если ему будут угрожать смертью! Да разве любящий сын посмеет каким-либо образом причинить зло своей матери, причинить зло самой памяти о ней?