Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 19

Мысли о матери, влачащей свои дни на крохотном острове, частенько посещали Альбериха в такие минуты. Одному Создателю известно, какой величины были те когти, что терзали душу римского тирана. Альберих гнал эти мысли прочь, находя себе утешение в том, что, губя свою душу как христианин, он в то же время поступает праведно как владыка. Он пожелал поскорее забыться сном, но дрема также боялась подступить к нему, в точности как его брат, трусивший лишний раз попросить о чем-либо. Повалявшись в постели и исследовав ее с края до края, он встал и подошел к дверям.

– Константина ко мне, – заявил он страже.

Очень скоро в дверях очутился его сводный брат, шестнадцатилетний Константин, отчаянный пройдоха, которого Альберих недавно сделал препозитом своего двора. Дерзкий Константин приветствовал брата нахальной улыбкой догадавшегося, что именно принцепсу понадобилось на ночь глядя.

– Отсанду, – коротко бросил Альберих и отвернулся, чтобы не видеть, как улыбка Константина станет еще шире.

В конце концов, плевать ему на ухмылки этого жуликоватого недоделка, ведь всем, что на данный момент тот имеет, он обязан исключительно Альбериху, и во власти принцепса в любой момент вернуть его туда, откуда Константина, предварительно отмыв, в свое время забрали. Сейчас же ему нужна была Отсанда, только на ее чудодейственную помощь рассчитывал принцепс.

Она впорхнула в его покои, как свежий весенний ветер врывается в задохнувшийся дом, переживший долгую зимнюю спячку. Прекрасный, изумительный подарок амальфитанского графа! Высокая, грациозная как лань, с выразительными черными глазами, она с первой же встречи и первым же штурмом покорила грозного властителя Рима. Не он взял эту крепость, а с превеликим удовольствием сам капитулировал перед этой темпераментной дочерью Пиренейских гор, прекрасно оправдывающей свое имя и органично совмещающей природные гордость и независимость с жертвенной преданностью волчицы17.

Настоящей страсти слова не нужны, они ей только мешают. За целый год Отсанда выучила только несколько фраз на латыни, хотя Альберих подозревал с ее стороны некоторое притворство: она явно понимала больше, чем демонстрировала. Он любил слушать ее песни на родной ей эускаре18, неведомые слова и незнакомые мотивы чарующе звучали в насквозь пропитанных латынью стенах. Ей было всего шестнадцать, но ростом она уже почти не уступала своему господину, а длинные руки и ноги ее обещали, что она вырастет более. Принцепса это, кстати, вполне устроило бы, поскольку укоротило бы злые языки, которые во внешности наложницы повелителя Рима готовы были увидеть признаки наличия комплекса Эдипа.

– Я ждал тебя, Отсанда. День был слишком долгим и тяжелым, чтобы я не мог не вспомнить о тебе.

Красавица-басконка улыбнулась Альбериху, в то же время деловито обставляя сладостями и вином столик, размещенный возле постели.

– Это вино моего дома? – на всякий случай спросил Альберих. Эту фразу басконка выучила прежде слова «любовь».

Отсанда кивнула головой: все проверено, бояться нечего. Даже самому одиозному деспоту никогда не обойтись без толики доверия своему окружению, даже самый кровожадный тиран, держащий в страхе своих подданных, имеет слабости, присущие заурядному человеческому индивидууму. Альберих с наслаждением выпил протянутый ему кубок, а Отсанда макнула свой длинный пальчик в мед, кокетливо провела им по своим губам, и спустя мгновение Альберих вслед за терпким вкусом тосканского вина ощутил цветочный аромат лигурийских пасек.