Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 16
Таким образом, знаменитый сенат, ненадолго реанимированный в начале этого века папой Бенедиктом IV и Людовиком Слепым, вновь начал растворяться в тумане римских холмов. Зато усилилась роль декархов милиции, а также городских судей, отбор которых Альберих осуществил не менее ревностно. Кроме того, судебная система при Альберихе стала двухпалатной, то есть была приведена в соответствие с франкским судопроизводством, введенным Карлом Великим. Помимо судей из состава канцелярии принцепса, отвечавших за собственно судебный процесс, Альберихом был сформирован институт скабинов15, куда вошли представители городской знати, что, по мысли принцепса, должно было стать для последних компенсацией за потерю значимости сенаторского титула. Надо сказать, что ответная благодарность со стороны римских фамилий была весьма кислой, многие наследники Пробов и Симмахов находили судейские обязанности для себя весьма обременительными и пускали в ход всю свою фантазию, чтобы от их исполнения увильнуть. Но на прямые возражения решениям принцепса ни у кого из бывших сенаторов мужества не хватило.
Однако в Риме оставалась еще одна сила, самая упорная, самая могучая, которую еще никому на свете не удавалось себе надолго подчинить. Сила, которая уже несколько веков составляла собой саму суть существования Рима, его силу и значение. Церковь!
Почти тысяча лет миновала в истории Римско-католической церкви к моменту описываемых событий, и больше тысячи лет прошло с тех самых пор. Рим видел разных иерархов – некоторые из них стали гордостью человечества, многие, безотносительно их нравственных принципов, были выдающимися личностями своего времени. Как применительно к любому чину и званию, посредственности здесь также находилось место, но нередки были случаи, когда персонаж с тиарой на голове представлялся, напротив, чрезмерно уникальным для надлежащего исполнения своей миссии. Тиаре за это время довелось опуститься и на голову женщины, и на голову двенадцатилетнего ребенка (догадайтесь, чьим потомком он был?), и даже на просоленную голову морского пирата16.
Да, среди верховных иерархов было немало лиц для этой роли абсолютно неподходящих либо по причине несоответствия своей биографии нравственным критериям христианства, либо по причине отсутствия необходимых личностных качеств, способных вести за собой многомиллионную паству. Эти отцы принимали ключи Петра в результате каких-то невероятных изворотов истории или же по воле своих могущественных покровителей. Но даже на фоне таковых персона Иоанна Одиннадцатого в истории Церкви стоит особняком.
Удивительные сюрпризы все-таки иногда преподносит генетика, развитие потомства порой идет по каким-то своим замысловатым и неподдающимся логике извилинам. Ведь по всем параметрам характер Иоанна должен был представлять собой исключительно гремучую и ядовитую для окружающих смесь, соединив в себе гены великой Мароции Теофилакт и хитрющего лиса Сергия Третьего. Остается только предположить, что в яростной борьбе между собой хромосомы этих двух незаурядных личностей уничтожили друг друга. Минус на минус в итоге дал плюс, если, конечно, кто-то может увидеть в характере папы Иоанна какие-то положительные моменты.
Нет, папе, конечно, нельзя было отказать в мягкости и доброте, но достоинства эти были абсолютно бесполезными для всех и в первую очередь для него самого. Никто и никогда, занимая такое положение в мире, не позволял помыкать собой, как несчастный Иоанн Теофилакт, по сути он был самой настоящей домашней болонкой в руках своего младшего брата. Но даже комнатной собачонке оставляют право на собственное пространство и иногда оставляют наедине с собой. Папа Иоанн не имел даже этого. В его покоях во время сна, трапезы и даже отправления естественных нужд всегда находились слуги, как минимум трое, ибо Альберих здраво рассудил, что на одного слугу целиком полагаться нельзя, двое всегда смогут договориться, а вот среди троих непременно найдется желающий выслужиться стукач. Папа, по негласному распоряжению Альбериха, не имел возможности встречаться с кем-либо с глазу на глаз. Даже во время исповеди возле папы, как в раннехристианские времена, присутствовала на небольшом расстоянии стража, а грехи самого понтифика выслушивал исключительно отец Лев, священник церкви Святого Сикста. Прошлым летом Лев долго отсутствовал, исполняя поручение Альбериха в германских землях, но даже ради такого случая жестокий принцепс не сделал для своего брата исключение, и последний несколько месяцев копил грехи без всякой надежды на заступничество и прощение.