Казна Империи - стр. 21

Нос баркаса мягко ткнулся в прибрежную кочку.

–

А сколько у вас поднадзорного контингента? – продолжал допытываться старлей.

–

Двадцать пять человек, но они все бесконвойники. А солдата нам придали для солидности.

–

Ну-ну, – недовольно крякнул Щусь.

Было видно, что такое положение вещей его не устраивает. Будь его воля, он бы за каждым зэком по охраннику поставил. А чтобы охрана не спелась с контингентом, он бы за каждым конвоиром контролёра пристроил. Но, как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезь. Поэтому он больше ничего не сказал. А мне стало жалко того солдатика, который грёб на вёслах.

Следом за первым причалили ещё пять баркасов. На берегу стало многолюдно. В партии Коларова, кроме привезенного профессора, было ещё тридцать шесть человек. Баркасы были тяжело загружены провиантом и оборудованием.

–

Профессор Боженко, – представил Коларов старичка лет шестидесяти.

–

Осуждённый Боженко, – расставляя все точки над «и», поправил его Щусь.

–

Конечно, конечно, – скрывая под нависшими бровями понятливую улыбку, произнёс профессор и, сняв зэковскую тюбетейку, добавил: – заключённый Боженко Павел Николаевич, статья пятьдесят восьмая.

Коларов, видя официальную неприступность лейтенанта, расстегнул висящую на боку планшетку и достал какую-то бумажку.

–

Вы уж, пожалуйста, распишитесь в том, что приняли человека под свою ответственность.

Щусь, важно хмуря брови, прочитал текст и, согласно кивнув головой, поставил свою закорючку.

– Ну вот, все формальности соблюдены, теперь можно и перекусить чем Бог послал, – потёр руки Коларов.

– У нас как раз и уха поспела, – пытаясь изобразить из себя гостеприимного хозяина, произнёс Щусь.

Но начальник поисковой партии решительно отказался. По всей вероятности ему не понравилось поведение нашего гражданина начальника.

– У нас свой паёк имеется, – произнёс он, – а вот вашим костерком мы воспользуемся.

– Хозяин – барин, – насупился Щусь и, заметив охранника из партии Коларова, оживился: – Товарищ красноармеец, бегом ко мне! – скомандовал он.

Я с сожалением посмотрел на невзрачного солдатика, который, загребая по земле косолапыми ногами, направился к старлею.

– Бегом! – покраснев от ярости, закричал тот.

Солдатик испуганно вздрогнул, даже веснушки на его простоватом крестьянском лице куда-то исчезли. Я отвернулся, чтоб не глядеть на бессмысленное унижение слабого сильным.

– Ты что же это, мать твою перемать, к зэкам на приработки устроился? – зловещим голосом произнёс Щусь.

– Дак я это, размяться, – пролепетал солдат.

– А оружие, которое тебе родина и партия доверили, ты дал осуждённым покараулить? – голос Щуся от напряжения слегка подрагивал.

– Никак нет, товарищ старший лейтенант, карабин был при мне, – от испуга солдат едва не перекрестился, но, по всей вероятности вспомнив, что он уже комсомолец, вовремя опустил метнувшуюся было вверх руку.

– Ты кого охраняешь, боец? – продолжал нагнетать атмосферу Щусь.

– Дык заключённых.

– Не-ет! Тебе приказано стеречь врагов народа! – палец старлея многозначительно завибрировал перед носом и без того мокрого от пота солдата.

–

Оне расконвоированные, – предпринял последнюю попытку оправдаться конвоир.

–

Враг всегда остаётся врагом, какое бы обличье он ни принял. Доложишь о произошедшем своему начальству, а я проверю, – закончил воспитательный процесс начальник и самодовольно огляделся по сторонам.