Катастрофа для байкера - стр. 49

— Марк... — не выдержав, простонала я.

Словно эта завуалированная просьба подстегнула его, он наконец накрыл пальцами сосок. Я вздрогнула от безумной остроты чувств. Я вся превратилась в один большой комок нервов, внизу живота сладко ныло. Зрение словно затуманилось, и в фокусе были только обнажённая грудь Марка и серебряный кулон в виде изогнутого кинжала на ней. Он переливался отражённым светом, пускал по коже маленькие зайчики, заманчиво колыхался.

Марк гладил теперь оба моих соска разом, обводил их большими пальцами, сжимал, потирал, а мне хотелось скулить от этой ласки, от необузданного желания, которое она вызывала во мне. Я дрожала и кусала губы, чтобы не застонать в голос.

Марк резко выдохнул и вдруг задрал ткань майки, разом обнажая грудь. Выпрыгнули маленькие тёмные ореолы с тугими, собравшимися в горошины соски. Марк замер. Лихорадочно облизнул губы. Его потемневшие глаза завораживающе блестели.

Я неожиданно для себя застеснялась, что вот так сижу перед ним, с грудью напоказ, со стоячими сосками, отчётливо выдающими моё возбуждение. Ещё с такими крупными, хотя обычно они были едва заметны.

Попыталась было прикрыться под его жгучим взглядом, но Марк поймал меня за руки, остановил.

— Не прячься, — сказал он глухо.

Перехватил оба моих запястья одной рукой, завёл мне за голову. Второй рукой мягко нажал, опрокидывая на подушку.

— Марк, я... — начала было я, сама не зная, что хочу сказать, как остановить его... и хочу ли.

— Ш-ш-ш, — он навис надо мной и, одной рукой прижимая к кровати запястья, другой лаская грудь, поцеловал меня в губы. Сразу раскрыл их, с напором проник языком, поцеловал жадно и бесцеремонно, требуя, а не прося.

Я задыхалась, лёжа под ним. Было нечто звериное в том, что он удерживал меня как бы в плену, не позволяя вырваться — и ласкал, гладил, трогал в своё удовольствие. Грудь горела от его прикосновений, губы — от его поцелуев. Я пылала, как в аду, внизу живота мощно пульсировало, по всему телу шли волны острого, яростного наслаждения.

И тут он оторвался от моих губ и обхватил ртом истерзанный пальцами сосок. Я запрокинула голову, тело свело в яркой, ослепляющей судороге удовольствия. Это было безумие. Если бы я могла превратить свои чувства в слова, я бы запротестовала, закричала бы, умоляя не мучить, спрашивая, зачем он делает это со мной, зачем дарит это пьянящее, неизведанное удовольствие, привязывает к себе, укрепляет всё сильнее и сильнее нашу связь, делает меня всё больше своей.

Это было нечестно. Я не могла воспротивиться. Я хотела его. Хотела, чтобы он раздел меня полностью, чтобы разделся сам, хотела увидеть его целиком, во всей его дьявольской наготе, хотела, чтобы он накрыл меня своим телом. Хотела ощутить его в себе.

Воспоминание о том, что месячные ещё не прошли, совпали с лёгкой болью от сокращений в матке. Я застонала, попыталась уйти от прикосновений. Марк сразу отпустил меня и спросил с тревогой:

— Что случилось?

— Больно, — сказала я с извиняющейся улыбкой, опуская ладонь на низ живота.

Марк проследил движение:

— Извини... увлёкся.

Аккуратно поправил одежду, закутал меня в одеяло. Я съёжилась в его руках, чувствуя себя птенцом в гнезде. В голове царило смятение. Меня пугало собственное тело, собственная реакция на Марка. Он делал со мной что хотел, а я только и знала, что млеть и заходиться в экстазе.