Катастрофа для байкера - стр. 50

— Ты не сердишься? Не расстроилась? — спросил он, поворачивая к себе моё лицо. — Я просто не могу удержаться, когда ты рядом. Я тебя очень хочу. Просто с ума схожу от тебя.

Я нервно сглотнула. Ну вот опять. Горячечный блеск его глаз, этот сбивчивый шёпот, хватка его рук, жар его тела — разве можно этому противостоять? Как бы я ни думала удерживать его на расстоянии — ничего не получается.

Марк тихонько простонал.

— Не смотри на меня так, пожалуйста, — прошептал он жарким умоляющим шёпотом. — Иначе я не выдержу.

Я послушно отвернулась. Сердце билось так сильно и быстро, что мне казалось, оно стучит у меня в голове, ток крови оглушал.

Нет, это я не выдержу.

Но я не хочу просто спать с ним. Я хочу его вообще своим навсегда. Я, кажется, влюбилась в него.

13. 13

Марк

Спать с Королевой в одной кровати, не имея возможности сделать с ней всё, что хочется, оказалось неожиданно трудно. Точнее, сам сон проблем не вызывал, а вот то, что у меня вставал от одного её неловкого движения, от изгиба спины, от того, как её бедро касалось моего... даже иногда просто от умилительного посапывания в подушку — вот это уже становилось проблемой серьёзнее. Но даже ради своего душевного и физического спокойствия я не собирался лишаться этих восхитительно-мучительных ночей.

Каждый вечер перед сном превращался в сладкую пытку, причём, подозреваю, не столько для Королевы, сколько для меня. Она позволяла мне довольно много: целовать её, ласкать её грудь, гладить живот, спину, бёдра, и только местечко между её соблазнительных стройных ног оставалось неприкосновенной зоной. Стоило попытаться протянуть туда руку, как её тут же ловила цепкая ручонка Королевы и непреклонно возвращала наверх.

Я удерживался только на какой-то последней, но стальной нити рациональности, на страхе испугать её, но с каждым разом эта нить становилась всё тоньше и тоньше. Королева сводила меня с ума, её реакция на самые невинные прикосновения, раскрасневшееся личико, раскрывающиеся, словно от недостатка воздуха, губы — что-то внутри меня издавало хищный рык, подталкивая идти дальше, заставить её, сделать своей. Если бы она хоть раз сдала оборону, показала, что хочет этого так же сильно, как я, я бы не остановился. Но она зажималась, заставляя меня усмирять дикого зверя и возвращаться в осточертевший образ джентльмена, милого доброго няшки Марка, с которым так приятно обниматься по вечерам.

Её тело стало для меня навязчивой идеей, а от постоянного стояка болели яйца. Я никогда не дрочил так много, как сейчас. Приходилось, чтобы не наброситься на Королеву или не полезть на стенку от неудовлетворённости. Запираясь в ванной для сеанса самоуспокоения, я ощущал себя прыщавым тринадцатилетним школьником, прячущимся от матери.

Королева впиталась в меня, пустила корни, обвила собой, связала по рукам и ногам, и я находил порой извращённое удовольствие в том, чтобы довести себя почти до пика поцелуями и петтингом, не выплёскивая возбуждение иными способами.

Мы с ней завязли в этом сумасшествии, липком и сладком, как мёд. Мне иногда даже хотелось, чтобы она узнала, о чём я думаю, насколько сильно её хочу, хотелось разрубить паутину отношений без движения вперёд.

Что-то должно было нарушить баланс.

В среду вечером я, в чёрном смокинге и уложенными волосами, стоял у ворот незнакомого особняка. Верный моц пришлось оставить в гараже, запах геля для волос, который использовали в барбершопе, резал ноздри, смокинг жал в плечах, а самооценка стремительно падала. От ощущения себя отцовской марионеткой тянуло блевать.