Карбоновое сердце - стр. 2
– Миленько тут у вас, – как можно дружелюбнее, но не без нажима произнесла я, когда молчание стало невыносимым и неприличным. Даже для меня.
Лицо Гвен тут же разгладилось, будто по нему отпаривателем прошлись. Лет на пять точно помолодела. Она готова была уцепиться за любой намек на вежливость с моей стороны, чтобы завязать разговор и разрядить обстановку, но не додумалась до самого примитивного – дать мне, черт возьми, полотенце. Я стояла в коридоре у двери, очевидно, ведущей к искомому помещению, смотрела в глаза Гвен – глупые, как у косули, – и искренне не понимала, как эта женщина может быть моей матерью. Мы ведь с ней настолько разные люди, насколько это вообще можно представить.
– Тебе правда у нас нравится? Это так здорово, а я переживала, знаешь… Патрик, налей Саре чаю, а я покажу комнату.
– Это не обязательно, у меня все-таки есть глаза.
– М-м-м?
– Сама осмотрюсь.
– Хорошо, тогда мы подождем тебя на кухне. Располагайся, милая.
– Ага, – буркнула я себе под нос. – Будь как дома, и все такое.
Кажется, Гвен приняла новую стратегию – игнорировать мои колкости в надежде, что без ее реакции мне надоест. Ладно, это мы еще посмотрим. В данный момент я слишком устала и замерзла, чтобы продолжать.
Предоставленная наконец сама себе, я затащила сумки в комнату и с удовольствием переоделась в сухое и чистое. Обстановка внутри была самая обычная – односпальная кровать с двумя подушками, продолговатый стол, два стула, кресло, два высоких окна с видом на лужайку на заднем дворе с безупречным (само собой) газоном, белые занавески, тумбочка, настольная лампа, шкаф. Сочетание серо-голубого и разных оттенков древесного меня вполне устраивало. Могло быть и хуже. Кажется, все новенькое. Неужели потратились ради моего комфорта? Хотя для Патрика купить новый комплект мебели все равно что чайный сервиз приобрести.
Свободного места здесь было более чем достаточно, а голые стены так и просили примерить на себя мои плакаты и газетные вырезки, привезенные с собой, – неотъемлемая часть моей сущности. Я сходила за чаем и вернулась к себе, наотрез отказавшись играть в любящих родственников: поддерживать милые беседы ни о чем, изображать заинтересованность в делах посторонних мне людей, лживо заверять, как скучала и как рада здесь находиться.
Ни черта я не скучала и уж тем более не рада здесь находиться. Будь моя воля, нога бы моя не ступила на порог этого дома. От здешней фальши меня скоро стошнит, а ведь я тут не больше получаса. Патрик хотя бы не скрывает искренней неприязни, а Гвен делает вид, будто я ей небезразлична. Материнский инстинкт проснулся? Хочет поиграть в дочки-матери? Я скорее поверю, что завтра найду чемодан с деньгами, чем в этот бред.
Вдогонку мне Патрик негромко отправил что-то вроде: «Но как же так, она ведь…», – однако Гвен его прервала. Позволила мне уйти не оборачиваясь, чтобы я случайно не испепелила Патрика взглядом. Захлопнув за собой дверь нового пристанища, я бессильно опустилась в кресло и глотнула чаю, задумчиво глядя на улицу.
Перелет меня измотал. За несколько часов я так много успела обдумать, что устала скорее ментально, чем физически. Напиток обжигал горло, но это было то, что нужно, чтобы отвлечься. И даже когда чай закончился, я продолжала сидеть и смотреть куда-то, воскрешая в памяти события, из-за которых и оказалась здесь.