Как построить госпиталь, личную жизнь и дракона - стр. 6
– И никто не знает, почему это происходит, – продолжал рассуждать вслух Дервин, терзая карандашом нежные струны души госпожи Блоссом. – Напомни, где он был до этого?
Секретарь искоса посмотрела на тонкую папку, но воздержалась от комментариев.
– Приём в общественной лекарне имени святого Кондратия.
– На что жаловался? – спросил Дервин, знавший, что за три часа, прошедшие с исчезновения Гультрехта, его люди должны были узнать все о том, чем жил этот человек, начиная от его первого слова и заканчивая проблемой, с которой он пришёл к доктору.
– Боли в пальце ноги, – сообщила госпожа Блоссом и поджала губы. – Приём вела доктор Ульцер. Это её лекарня. Иномирянка, появившаяся здесь в позапрошлом году. Покровительствует ей Банни Хопскотч, супруга того самого Брюта Хопскотча. Более ранних сведений о ее жизни нет.
– Это уже третий исчезнувший после приема у врача, да, Фанни?
– Совершенно верно, – подтвердила та. – Первым был Леркард, исчезнувший в концертном зале через час после того как посетил доктора Рабиуса, затем Апелькос. Он пропал спустя три часа после визита к доктору Домани. Пациент жаловался на головную боль. Получил рецепт, дошел до аптеки, получил свое зелье и… и всё.
– Докторов допрашивали?
– Всех, за исключением последней, доктора Ульцер. Отправим к ней агента утром.
– Иномирянка-врач… Под покровительством Брюта. Хм… Это интересно. И дает обширную почву для злоупотреблений. Что там у меня запланировано на завтрашнее утро?
Из кармана платья госпожи Блоссом показался на свет небольшой розовый блокнот. Зашуршали страницы. Госпожа Блоссом знала расписание шефа так хорошо, что могла бы ответить, где он был два месяца назад после полудня. Тем не менее, она считала подобающим время от времени вести себя так, словно не обладает безупречной памятью. Ей нравилась эта иллюзия, как нравилось и чувствовать гладкую бумагу под своими пальцами.
– Встреча с главой Банка, господин Фицхерберт, – наконец, ответила она.
– Перенеси ее на… – он взмахнул рукой, – На когда-нибудь. Завтра утром я хочу заглянуть к этой доктору Ульцер и побеседовать.
– Прекрасно, – ответила госпожа Блоссом и ещё сильнее поджала губы.
4. Глава 4. Вечные проблемы утренних пробуждений
– Утро настало, пора вставать! Доброе и прекрасное утро снизошло на нас всех! Восстань и сияй, будь солнцем в этом мире, потому что ему нужно больше солнц!
Алита Ульцер сдавленно застонала в подушку. Больше года она живет в этом мире, и до сих пор не может привыкнуть к будильникам. Дома её будила мягкая и одновременно бодрая мелодия, исходящая из динамиков мобильника. Здесь же… Ах, другой мир, другие правила.
– Замолчи, Баня! – приказала она, поднимая голову. – Если у нас будет больше солнц, мы тут изжаримся! Учи матчасть!
Симпатичная пастушка в длинном бледно-розовом платье и с тщательно завитыми буклями, нарисованная на декоративной фарфоровой тарелочке, обиженно замолчала. Пастушка вообще любила пообижаться. Ей не нравилась отвратительная кличка, которую придумала для неё Алита, не нравилось, когда хозяйка пыталась её отключить, на ощупь шлёпая по тарелке, будто пастушка – это какое-то доисторическое побудочное существо из её, Алиты, родного мира. Нет, пастушка с красивым именем Буанире определённо была недовольна.
С другой стороны, Алита Ульцер тоже не испытывала особенного восторга, так что, пожалуй, они находились в схожем положении и при желании могли слиться в экстазе морального единения… но как раз это им и не желалось.