Как найти тему, чтобы завоевать читателя. Карманная книга копирайтера - стр. 6
2. Дж. Р. Р. Толкин в письме 1955 года У. Х. Одену вспоминает, что взялся за «Хоббита» в начале 30-х гг. Когда отмечал школьные аттестаты, на чистой странице он написал: «В норе в земле жил хоббит». О чем он подумал?
3. В письме Толкин пишет: «Я на самом деле хоббит. Хоббит во всём, кроме роста. Я люблю сады, деревья и немеханизированные фермы; курю трубку и предпочитаю хорошую простую пищу (не из морозилки!), а французских изысков не перевариваю; люблю и даже осмеливаюсь носить в наше унылое время узорчатые жилеты. Обожаю грибы (прямо из леса); юмор у меня простоватый, и даже самые доброжелательные критики находят его утомительным; я поздно ложусь спать и поздно встаю (по возможности). И мало путешествую».
4. Толкин и Бильбо Бэггинс являются лингвистами-самоучками (чего стоят староанглийские дразнилки пауков), увлекаются картами и переводят с эльфийского. Толкин всегда помнил уроки матери, посвященные языкам. отсюда и берет начало его творчество.
«…Я задумываюсь о смерти моей матери… измученной гонениями, нищетой и недугом, что в значительной мере явился их следствием, в попытке передать нам, малышам, Веру…» – пишет Толкин.
А теперь вернитесь к цитате из «Хоббита»: «Матушкой нашего хоббита… Да, кстати, а кто такие хоббиты?»
Толкин даже не может сразу начать описание матушки Бильбо Бэггинса, с которой по сюжету все хорошо, – автор явно вспоминает свою мать – ему горько, и он берет паузу.
Вот и разгадка. Образ матери каким-то мистическим образом привел этих писателей к творческим вершинам, вселил в них неугасимый огонь вдохновения. Предположу: перед нами исполнение какого-то духовного завещания матерей своим маленьким сынам, которых они оставляли на свете после себя, переданного по каким-то космическим каналам. Предположу, связь матери и сына не прерывается, несмотря на физическую смерть что матери, что сына.
3.Истории прекрасных чувств
Может рассказать о том, как строили халабуду из стульев и подушек и наслаждались своей уютной крепостью в тишине, и уже через минут вслед за большими детьми залазили на вишню или акацию – есть смолу, обдирали ноги и рвали о сучки одежду?
Конечно нет.
Или рассказать о том, как умоляли мам друзей: «ну еще чуть-чуть», чтобы они не забирали из нашего «отряда» Милу и Кристину на этот ненавистный борщ, ведь после они уже сегодня не выйдут.
Конечно нет.
Хотя бы рассказать о том, как несли на руках спасенного котенка и щенка, – впереди самая сердобольная девочка с этим животным, а следом шествовал весь наш отряд от мала до велика, приносили домой, а далее с нашими клятвами о заботе, пожертвованной рваной футболкой, отмытой консервной банкой и припасами на первое время, животное возвращалось обратно в свою скромную обитель за разваленным сараем.
Конечно нет.
Наконец, рассказать о том случае, когда пробуждение детских глаз произошло от солнца, бьющего через тюль, от космической тишины, где если раздавался голос, то только бабушки и она была в этот момент на другой планете. Было ощущение упоительного, неописуемого счастья. Чистое, не запачканное, без примесей.
Конечно нет.
И вы выдохнули. Ну кому это интересно? И правильно сделали. Сколько бы историй не было у писателя будет так, как сказала Вирджиния Вулф: «Каждая тайна души писателя, каждый опыт его жизни, каждое качество его ума подробно описаны в его произведениях».