Как найти тему, чтобы завоевать читателя. Карманная книга копирайтера - стр. 7

Густав Климт сказал: «Даже тогда, когда я должен написать простое письмо, я напуган, как если бы перед надвигающейся морской болезнью.

Мне кажется, когда Кафка писал «Процесс», где шли суды на каждом чердаке над теми, кто был невиновен, он дрожал, как осиновый лист.

Кафка, работавший страховым агентом, до дрожи боялся абсурда бюрократии, который описал в романе. Рукопись он даже не решился опубликовать при жизни, завещая сжечь её. Его герой Йозеф К. – alter ego автора, беспомощный перед системой, которую Кафка ненавидел, но чувствовал её неотвратимость.

Шарлотта Перкинс Гилман написала один рассказ после тяжелейшей депрессии, во время которой врач прописал ей «лечение покоем» – полный запрет на умственную деятельность. Она боялась, что сойдёт с ума, как её героиня, но именно этот страх и стал основой мощнейшего феминистского текста о подавлении женщин «Жёлтые обои». Но в нем ужас женского безумия.

Читая «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова я и подумать не мог, что из-за страха расплаты Булгаков сжёг первую версию романа, опасаясь, что описание сталинского Москвы и библейских сюжетов приведёт к аресту. Позже восстановил текст, но до смерти (1940) так и не увидел его опубликованным. Почему мы так по-особому относимся к роману. Булгаков писал о страхе, который и сам не преодолел, отсюда морфий и т. п.

Стивен Кинг скажет о сюжете, что «почти ничего не знает», когда за него берется. Это как? Вот ответ: «Я пишу о том, что меня пугает».

Встречаются и другие факторы влияния на Кинга. Бывает явь хуже сна. Так, на замысел «Мертвой зоны» повлиял уотергейтский скандал, разразившийся в 1972—1974 гг., закончившийся отставкой президента США Ричарда Никсона. Да-да, это тоже могло если не напугать, то вызвать тревогу.

Стивен Кинг написал десятки романов после «Мертвой зоны», может даже слабее, чем «Зона», и может быть для того, чтобы вспомнить свою «мертвую зону» и понять – чудовища внутри, а не вокруг.

Сьюзен Коллинз пишет «Голодные игры» (2008), из этой затеи возникает трилогия «И вспыхнет пламя» (2009 год) и «Сойка-пересмешница» (2010 год).

Она утверждает себя в новом актуальном сегодня направлении, где симбиоз антиутопии с глубокой социальной притчей. А ведь до этого она пробовала себя в других жанрах.

Многие писатели, полюбив что-то одно, на нем и останавливались.

Вот взгляните!

Пруст – утраченное время

Джойс – язык

Дюма – приключения

Достоевский – страдание

Толстой – поиски счастья

Бунин – скитания души

Гамсун – одиночество

Шолохов – казачество

Пришвин – природа

Золя – грязный плотский быт

Кафка – абсурд

Хемингуэй – свобода

Дрюон – короли.

А вот малоизвестная Филиппа Грегори – британская писательница и сценаристка. Свой творческий путь автор начала с детской литературы, но прославилась благодаря своим романам о тайной жизни английской королевской семьи. Самая знаменитая ее книга «Еще одна из рода Болейн» из цикла «Тюдоры» была дважды экранизирована, и это не предел.

На своей истории нужно настаивать, может быть так как сэр Артур Конан Дойль.

На надгробной плите Артура Конан Дойля, по просьбе вдовы выгравирован рыцарский девиз: Steel True, Blade Straight («Верен как сталь, прям как клинок»).