Как целует хулиган - стр. 20
Каким-то чудом добрался до своего жигулёнка. При включённом свете через прореху в штанах осмотрел рану на бедре — колотая, противная, но неглубокая, может, сантиметров пять. Болеть, конечно, будет долго, но опять же — хорошо, не перо под ребро.
Пока сидел, ещё ничего, даже без приключений довёл машину до дома, но стоило встать — шатало так, что приходилось держаться за стены. Кое-как поднялся на второй этаж, но вот с попаданием ключом в замок возникли проблемы — раненная правая рука дрожала, и всё расплывалось перед единственным видящим глазом.
Щёлкнула соседская дверь.
— Ой, Данила, ты что ли, а я-то думаю... — и баба Маша осеклась. — Батюшки-и-и... Что случилось?
— Нормально всё, баб Маш. Просто подрался.
— Да ты же в крови весь! Тебе, может, скорую вызвать?
— Не. Я сам. Не переживайте. До свидания...
— Погоди, тебе тут передали!
— А, спасибо, — ни хрена уже не соображая, кивнул Данила и, стараясь не рухнуть при соседке, ввалился в квартиру. И рухнул уже там.
В темноте и тишине ненадолго забылся прямо в коридоре на полу. Очнулся и не сразу понял, где находится. Помогла дурацкая картинка на стене: сестрица Алёнушка и братец Иванушка покрытые фосфоресцирующим составом — её когда-то сто лет назад подарил матери отец. Ещё до развода. Интересно, почему она забрала себе отцовский дубовый стол, а свою картинку оставила? Мысли роились идиотские, но они привели в сознание.
Постоял возле зеркала в коридоре, рассматривая абсолютно заплывший глаз. Выругался, добрёл до кухни, выбрал нож поострее, прокалил его над плитой и, захватив полотенце и чекушку дядь Серёгиного самогона, вернулся к зеркалу.
Сотряс чувствовал, знал его симптомы, но не боялся. Был у него уже как-то нокаут с долгой отключкой, периодически случались нокдауны. Тренированная башка, короче. А уж сколько этих заплывших глаз и поломаных ушей! Тренер всё шутил: «Пока нос целый, ты, Магницкий, недобоксёр! Иди тренируйся!» Но на самом деле уважал, выделял среди остальных, пророчил большое спортивное будущее. А Данила подрос и, едва перейдя из средней весовой в тяжёлую, променял спортивный режим на кураж и дворовые бойни.
Сжав зубы, надрезал гематому под бровью, спустил кровь. Жаль льда нету.
Завалившись на диван, вспомнил вдруг про соседкину передачку.
— Барс, кс-кс-кс...
Тот примчался, полный надежд на кормёжку, но Данила только кивнул:
— Братан, притащи там пакет из коридора...
Кот глянул на него как на дурака и, тряхнув задней лапой, ушёл.
— Дармоед, — борясь с головокружением, снова поднялся с постели Данила. — Поедешь у меня в гаражи жить, понял... — и, открыв пакет, замер.
В груди вдруг как-то непривычно расширилось и погорячело. Сердце радостно заколотилось, отдаваясь тупой болью в виски.
Сама пришла!
И тут же, следующей волной, догнало разочарование — но больше не придёт... С новой силой заболела голова, отбитые рёбра, порезы... Всё вдруг стало таким раздражающим и не имеющим смысла... А потом нашёл записку: «Верни мои босоножки! Завтра в десять на Заканальной»
Лежал на диване, снова и снова перечитывая эти две строчки, и лыбился как идиот. И вроде уже даже ничего не болело. И было бы там «Сегодня ночью в Удаче» — встал бы и пошёл. А то до утра ещё ждать и ждать, блин.
6. Глава 6
К утру сто раз передумала туда-сюда. Измучилась и даже разозлилась на себя: всего лишь забрать босоножки! Пришла, взяла, ушла. Всё! Не надо ни в глаза ему смотреть, ни разговаривать. Даже здороваться не обязательно!