Измена. Я теперь (не) твоя, дракон! - стр. 32

17. Глава 17

— Он уехал в Магическую Академию, милорд! — скороговоркой сообщает слуга, довольный, что выполнил поручение. — Оказывается, он преподает там целительство.

Дарран кивает и громко стучит по задней стене кареты:

— В Академию, быстро!

Затем поворачивается ко мне.

— Адамс мой должник. Единственный, кто не будет трепаться о твоем положении. О беременности никто не должен знать.

— Почему?

На мой вопрос зло ухмыляется:

— Ты правда не понимаешь? Даже после попытки похищения Айны? — он замолкает, поменявшись в лице, и сжимает пальцы в кулаки до побелевших костяшек.

Я растерянно пожимаю плечами:

— Понимаю, ты хочешь уберечь меня и ребенка... если он есть. Но ведь беременность невозможно спрятать! Первые месяцы симптомы еще можно списывать на плохое самочувствие, а потом начнет расти живот, и даже самые невнимательные все поймут.

— К тому моменту похитители будут схвачены.

Дарран, нахмурившись, отворачивается, и дальше мы едем в молчании.

Лошади, подгоняемые возницей, звонко цокают по брусчатке. Дорога неровная, тряская, поэтому скоро случается то, чего я так боялась. Меня начинает мутить.

Закрываю глаза. Жадно втягиваю воздух носом, выдыхаю через рот. Работает это плохо. По сути, просто оттягиваю неизбежный позорный финал.

Внезапно, на плечи опускается тяжелая рука, и меня обдает терпким запахом одеколона. Вздрогнув, открываю глаза. Муж сидит рядом и... обнимает. Его близость, запах и теплота во взгляде неожиданно облегчают симптомы. Становится чуть лучше, и я с благодарной улыбкой прислоняюсь к широкой груди, как цветок потянулся бы к солнцу.

— Открой рот, — просит он тихо, без обычного напора. — Моей жене… Некоторым женщинам помогают во время тряски медовые леденцы.

Хотя в его голосе слышны заботливые нотки, но два первых слова задевают меня за живое.

«Моей жене»… Не «первой», не «погибшей», а просто «моей жене». Мать Айны для него по-прежнему жена. А я тогда кто?

Навязанная драконом сбоку припека?

— Открой рот, — повторяет он настойчивее.

Делаю, что он просит, и муж аккуратно вкладывает в рот леденец, будто случайно, неторопливо проводит пальцами по губам, своим прикосновением вызывая волну мурашек.

Стоит ощутить на языке вкус, жмурюсь от наслаждения. Сладость с кислинкой. То, что надо! Очень скоро тошнота сходит на нет.

Вскидываю на него взгляд и таю от такого количества внимания. Даже не верится, что муж по-прежнему рядом, обнимает. Не спешит вернуться к бумагам.

Похоже, любое недомогание, связанное с беременностью, цепляет его за живое. Была бы похитрее, безбожно этим бы пользовалась.

Но хитрить, изворачиваться — это не мое.

Когда я посвящаю себя человеку, жду от него того же.

Если взаимности не предвидится, таких отношений мне не надо.

И все же…

Вот он сидит рядом, забыв ради меня свои дурацкие документы, а в его глазах впервые чистая, неподдельная забота, о которой так долго мечтала.

— Спасибо, — шепчу с улыбкой. — Ты очень добр.

Он пожимает плечами и небрежно бросает:

— Разумеется. Ты ведь носишь моего ребенка.

Бездна! Лучше бы этого не говорил!

Будто носом ткнул в горький факт.

Лорд Амакиир заботится лишь о ребенке. Мать ему глубоко безразлична.

Как бы я ни надеялась, муж никогда меня по-настоящему не примет.

Не услышит. Не поверит. Не обезопасит крошку внутри меня от Флоры.