Измена. Вычеркнуть любовь - стр. 2
– Татьяна Михайловна, берегите себя, – говорит доктор, подписывая выписку. – Никаких стрессов, понимаете? Абсолютный покой.
Я киваю, сжимая в руках документы.
Стрессов… Если бы она знала, что меня ждёт дома. Но я молчу, улыбаюсь даже. Годы практики научили меня этой защитной маске.
Такси везёт меня по знакомым улицам, и с каждым поворотом сердце бьётся всё чаще. Вот наш двор, вот подъезд… Водитель помогает донести сумку до лифта, и я благодарю его, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Ключ поворачивается в замке с привычным щелчком, но почему-то звук кажется чужим, неправильным.
Переступаю порог и замираю. Это мой дом, моя квартира, где каждую вещь выбирала я сама. Где каждый уголок хранит наши с Виктором воспоминания. Но сейчас… сейчас всё кажется декорацией к чужой жизни.
Ставлю сумку в прихожей, снимаю туфли. Движения механические, отработанные. В зеркале мелькает бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Бледная тень меня настоящей. Отворачиваюсь, не в силах смотреть в отражение.
На кухне всё как обычно. Чистота, порядок. Протираю стол, поправляю занавески. Делаю всё, чтобы занять руки. Чтобы не думать.
Но мысли всё равно крутятся в голове, как заевшая пластинка. Навязчивые картинки счастливого Виктора с младенцем и той девицей…
Сажусь на диван в гостиной, обнимаю подушку.
Здесь мы спали на матрасе первые полгода после того, как получили ключи от квартиры. Ремонт сами делали. Все деньги на него уходили, и чтобы сделать мне хоть какой-то подарок на день рождения, Виктор сам испек торт. Впервые в жизни.
Мы ели подгоревшие коржи, политые сгущенкой, и были счастливы до одурения. Казалось, вот оно начало новой, большой, красивой жизни.
Именно это место в любовной истории называют хеппи-энд. Примерно здесь в сказках звучит то самое “жили они долго и счастливо”.
Но все сломалось, когда случился первый выкидыш. Потом второй, третий…
Слёзы подступают к глазам, но я заставляю себя дышать ровно. Нельзя плакать. Нельзя нервничать. Ребёнок… мой ребёнок должен жить.
Кладу руку на живот – там, под сердцем, бьётся другое, крошечное сердечко. Одиннадцать недель. Как я только не заметила.
Совсем малыш, но уже мой, родной. Я так мечтала об этом ребёнке, мы так долго ждали… А теперь?
Слышу, как поворачивается ключ в замке. Виктор. Выпрямляюсь, поправляю волосы. Нужно держать лицо. Нужно сделать вид, что ничего не знаю.
– Таня? – его голос из прихожей звучит удивлённо. – Ты дома? А почему не на работе?
Он стоит в дверях гостиной. Высокий, широкоплечий. Волосы слегка взъерошены, под глазами синяки. Младенец не давал спать?
– Приболела немного, – говорю спокойно, удивляясь, как ровно звучит мой голос. – Взяла отгул.
– Ты бледная какая-то, – Виктор протягивает руку, чтобы коснуться моего лба, но я отступаю.
– Всё нормально. Просто устала.
Он хмурится, но не настаивает. Проходит мимо меня на кухню, открывает холодильник.
– Есть хочется зверски. На работе сегодня аврал был, даже пообедать не успел.
На работе… Я прикусываю губу, чтобы не выдать себя. Вчера звонила в его офис – сказали, что Виктор взял три дня за свой счёт. Личные обстоятельства.
– Сделать тебе что-нибудь? – спрашиваю, удивляясь собственному спокойствию.
– Не надо, сам справлюсь.
Смотрю, как он достаёт продукты, нарезает хлеб. Движения привычные, домашние. Как будто ничего не изменилось. Как будто он не провёл последние дни с другой… Нет. Не женщиной. С другой семьей.