Измена. Вычеркнуть любовь - стр. 1

Увидеть своего мужа в лучшие моменты его жизни – бесценно. Особенно когда эти “лучшие моменты” происходят не с тобой…

Запах больничного белья смешивается с ароматом антисептика и сладкого чая. Лежу на узкой койке, уставившись в потолок с облупившейся краской, и пытаюсь осмыслить то, что мне только что сказал врач.

Беременна. В сорок пять лет. После стольких лет попыток, слез, процедур. После того как мы с Виктором давно похоронили эту мечту и перестали быть близки? Это какая-то ошибка, издевательство судьбы!

Но анализы не врут. Тот один-единственный раз после его дня рождения, когда мы оба выпили и вспомнили, что когда-то любили друг друга. Вот и весь результат – две полоски, которые сейчас кажутся приговором.

Не представляя, с чего начать рассказ, в тысячный раз набираю его номер. Опять не отвечает.

Он даже не знает, где я. Утром ушел раньше обычного, буркнув что-то про важную встречу. А я… я истекала кровью на полу университетской аудитории, пока студенты в панике вызывали скорую.

– Девки, смотрите какой мужик красивый! А столько роз я только в кино видела! – оживленно визжит соседка по палате, прилипнув носом к окну.

– Вот тебе бесплатное кино в окне. Любуйся, – хмыкает вторая, ковыляя уткой к подоконнику. – А что это за гигантская коробка там, на лужайке?

– Обычно в таких машины дарят, – со знанием дела отвечает первая, и в ее голосе слышится плохо скрываемая зависть.

– Везет же некоторым, – вздыхает. – Мой даже шарики не купит. Сказал, три штуки стоит как месячный запас подгузников. А я что? Я понимаю. Но та-а-ак хочется праздника. Чтоб меня поздравили. А не по приезде домой пропперженые штаны мужа стирать и посуду мыть, что за неделю заплесневела в раковине.

В ее голосе слышится такая горечь, что мне становится не по себе.

Вспоминаю нашу с Виктором последнюю годовщину. Он забыл. Просто забыл, что двадцать лет назад мы поклялись любить друг друга до конца жизни. А я не напомнила. Гордость не позволила. Так и прошел этот день, как сотни других. В работе, заботах. Молчании.

– Ой, сейчас начнется! – оживляется первая. – Эй, новенькая! Как там тебя… Таня, иди посмотри! Тоже небось такого не светит.

Отрываюсь от неудобной кушетки. Почему бы и не посмотреть на чужое счастье? Вдруг оно заразительно.

Медленно подхожу к окну, занимаю место между девушками. Внизу и правда настоящее представление.

Молодой отец совсем немолодой, но высокий. В строгом костюме, с безразмерной охапкой роз.

Рядом с ним суетятся люди с шариками, камерами, подарками. Настоящий праздник.

У входа из роддома появляется медсестра. В руках у нее конверт с кружевами. Точно мальчик, судя по голубым лентам. За ней молодая женщина. Очень молодая. Лет двадцать пять, не больше. Длинные светлые волосы идеальными локонами спадают на плечи. Нежно-розовое платье облегает стройную фигуру. И следа не осталось от недавней беременности.

Отец поворачивается принять сверток с такой нежностью и трепетом, что у меня перехватывает дыхание.

Я всматриваюсь в его лицо и чувствую, как сердце пропускает удар, а потом начинает биться с бешеной скоростью.

Этот профиль. Эта чуть седеющая на висках шевелюра. Эта улыбка, та самая, которую я когда-то так любила и которую не видела уже много лет.

Нет, не может быть.

– Смотри, сейчас откроют эту коробищу! – толкает меня локтем одна из девиц.

Молодой папа передает ребенка обратно женщине и подходит к огромной коробке на лужайке. Гости начинают считать: «Три, два, один!» И в этот момент коробка раскрывается, из нее вылетают сотни воздушных шаров, конфетти, блестки. А внутри новенький Ауди с огромным бантом и безобразной надписью: “Спасибо за сына!”.

Женщина визжит от восторга, прижимая к себе ребенка. Гости аплодируют. А я смотрю только в счастливые глаза одного человека и не могу отвести взгляд.

Виктор. Мой Виктор. Мой муж.

– Ну и рожа у тебя, – смеется вторая девушка, толкая меня локтем. – Будто привидение увидела. Не завидуй так явно, а то сглазишь их счастье.

Я не могу ответить. Не могу пошевелиться. Могу только смотреть, как мужчина, с которым я прожила двадцать лет, с которым делила постель, быт, горести и редкие радости, бережно принимает на руки чужого ребенка.

Нет. Не чужого. Своего.

Всю жизнь я учила студентов находить в книгах скрытые смыслы, символы, метафоры. Разбирала по косточкам чужие истории любви и предательства.

А свою собственную не смогла прочитать.

Перестаю слышать, о чем щебечут соседки по палате.

Счастье покидает меня и стелится у ног другой.

– Ну как тебе мужик, Тань? – смеется девушка, не подозревая, что каждое ее слово как нож в сердце.

– Это мой муж, – произношу, едва слыша свой голос.

Медсестра помогает мне собрать вещи, и я стараюсь не смотреть на её сочувствующее лицо.

Сутки в больнице. Сутки борьбы за жизнь моего ребёнка.

Сейчас всё позади, угроза миновала, но страх всё ещё сидит где-то под рёбрами. Он пожирает меня изнутри, не позволяя дышать спокойно. Не позволяя думать о предстоящем разговоре с Виктором. Он так и не объявился.