Измена. Развод: Я осколки твоих чувств соберу - стр. 25

– А если я в полицию позвоню?

– Ваше право, – всё так же безэмоционально добавляет охранник, даже бровью не поведя. – Но нам дали чёткие указания на ваш счёт… Вам нельзя приближаться к Антонине Рубеновне.

– Она моя жена! – в недоумении развожу руками.

Моя реплика остаётся без ответа.

– И это мой дом! – тычу на особняк за высокими воротами.

И это остаётся без какой-либо реакции.

– Мне всего лишь нужно поговорить с Тоней! – завожусь, ощущая, как в животе закипает ярость. Внутри меня сражаются два человека: один желает сохранить мир, а другой – защитить свою гордость! Потому что Тоня доходит до недостойного поведения. Нарушает все немыслимые законы, зная, что я… что? Проглочу? Смирюсь? Опущу руки?

Да что б ей!!!

– Сделайте так, чтобы она вышла. Мы поговорим. Даже при вас согласен. И тогда…

– Лучше убирайтесь, пока не поздно, – без обиняков заявляет второй, не сдвинувшись с места и как бы показывая всем видом, что если стену забора я бы мог преодолеть, то живую стену охранников – нет!

Внутри меня поднимается обида и негодование. Я не ожидал такого хамства. Я хотел бороться за свою семью, за свою Антонину, даже если она сейчас не желает меня видеть. Мне нужна была Тоня, а не драка с её охраной.

Вот только выплеск ярости случается короткий и быстрый – в итоге лишь получаю удар по лицу, и мой запал драться и отвоёвывать свои убеждения временно умиряется, потому что теряю сознание.

Какое-то время барахтаюсь в темноте, а когда прихожу в себя… оказываюсь в своей квартире. Лежу на диване в зале, а рядом… никого, хотя отчётливо слышу приглушённые звуки.

Поворочавшись, нахожу взглядом Кирю, который сидит на дальнем диване. Слушает музыку и с кем-то тихо болтает по телефону.

– О, бать, – реагирует сын, только ловит мой рассеянный взгляд. Сворачивает свои дела: наушники скидывает, телефон откладывает и спешит ко мне. Присаживается рядом на корточки, в глазах пляшут озорные искры.

– Ты как?

– Как я тут очутился? Что случилось? – сажусь, со скрипом в теле и башке, откидываясь на спинку дивана.

– Принесли тебя. Судя по тому, что я понял… Ты подрался с охраной матери, – сын услужливо протягивает мне стакан воды. – Остался жив, – хмыкает Киря, словно это великое достижение. – Ты, пап, конечно, ничего такой мужик, но лезть с кулаками на отборных вояк?!.. – мотает головой, явно сомневаясь в моих умственных способностях. Забирает у меня стакан, возвращает его на столик перед диваном, где помимо графина ещё и разовые полотенце валяются. – Видать, у тебя совсем подгорело, – кивает с кривой ухмылкой не то, гордясь моим поступком не то, потешаясь.

– Да… Не пробиться к матери, – жую слова, дающиеся с трудом.

Башка гудит, лицо болит…

Отвратное чувство отбивной.

Мда, я всегда знал, что Рубен Игоревич быстро расправляется с неугодными. Но никогда не думал, что этим неугодным стану я.

Следующим испытанием становится то, что Тоня даже на заседаниях при адвокатах не появляется. До последнего не могу поверить, что мы пришли к этому.

Мы с ней прожили двадцать лет в браке. Он был крепким, добрым и полным любви. Был. Пока я не оступился. Но одна ошибка, как оказалось, измена и предательство веры в крепость семейных уз – разрушает даже самые сильные связи.