Измена. Не твои дети - стр. 29
– Ничего, – отозвалась я, а через миг застонала в голос. Не могла это контролировать. Вцепилась в столешницу ослабшими пальцами и согнулась на пополам.
Что было дальше я помню смутно. Суматоха. Крики Альберта Юсуповича, Маринкины причитания. В больницу меня доставила скорая. От едкой, разливающейся по телу боли, я находилась в полусознательном состоянии. И сейчас не волновала ни потеря работы, ни дальнейшие перспективы.
Только одна мысль шарахала в голове вспышкой молнии – пусть с моими крохами все будет хорошо.
Я мысленно упрашивала их потерпеть. Не спешить так рано на свет. Объясняла, что они еще слишком малы. Что у нас есть еще целых два месяца. И что я тоже безумно хочу их увидеть, но готова еще подождать.
Две торопливые крошки послушаться меня даже не думали, во всей красе явив свой скверный характер.
Мои малыши родились тем же вечером. В середине марта. Прожив в моем животе шесть полных месяцев и еще две недели.
О самостоятельных родах в такой ситуации не могло и речи идти. Врачи медлили до последнего, а когда поняли, что тянуть дальше времени нет – вкололи наркоз.
Мне казалось, что прошло не больше секунды, прежде чем я вновь открыла глаза. Что случилось? Неужели наркоз не подействовал? Я шевельнула ослабшей рукой и сразу ощутила изменения в теле.
– Где…? – прохрипела, продирая звуки через пересохшее горло. Санитарка, дежурившая в палате тут же засуетилась. Через мгновение внутрь вошел врач:
– Татьяна Юрьевна, вы не беспокойтесь, – с порога начал меня успокаивать, и сердце предательски дрогнуло. – Детей прямо сейчас обследует наш неонатолог. Патологий не выявлено. Но, сами понимаете, они сейчас слишком слабы. Нам пришлось поместить их в специальные инкубаторы для новорожденных, чтобы исключить дальнейшие осложнения. Четыре недели. Это минимум, который они должны будут там находиться.
Я плохо понимала, что мне пытаются втолковать. После наркоза мозг превратился в сладкую вату. Привстала на койке, опираясь на локоть.
– Я хочу… Я могу их увидеть? – с надеждой спросила. Доктор тепло улыбнулся в ответ.
– Вставать вам пока нельзя. Но я попрошу сестру найти кресло и сопроводить вас в крыло для новорожденных.
Тряхнув волосами, я поняла, что ни за что не найду сейчас подходящих слов благодарности.
Доктор ушел. Санитарка тоже куда-то пропала. Через пятнадцать минут донеслась возня из-за двери, и мое сердце в предвкушении вздрогнуло. Скоро. Уже совсем скоро я увижу своих малышей.
Но, вопреки ожиданиям, в палату вошел (а правильнее будет сказать почти что ворвался) Альберт Юсупович. И он последний, кого бы мне хотелось видеть сейчас.
Мужчина в тонкой медицинской накидке замер на пороге палаты. Санитарка за его спиной что-то непрерывно ворчала, явно недовольна вторжением.
– Татьяна, – начальник смотрел немного растеряно. В руках держал пафосный большой букет роз. Неловко пристроил его на тумбочку рядом с дверьми. – Татьяна, во-первых, поздравляю тебя. Я узнавал, с детьми все в порядке. Им просто необходимо наблюдение. А во-вторых, хочу извиниться.
Я лишь хлопала глазами в ответ, неотрывно пялясь на босса, пока он продолжал торопливо, будто и вправду боялся, что я велю ему выйти:
– В общем, надеюсь, все хорошо у тебя будет. О работе не беспокойся. Возьми время на отпуск. Столько, сколько потребуется. И выходи, когда сможешь. Дети, это все же важнее.