Измена. Не твои дети - стр. 28

Но, вероятно я была слишком наивна.

Никому ничего просто так не дается.

А Альберт Юсупович имел самые определенные виды, когда выбирал подходящую кандидатуру. Не зря же он их в таком количестве перебрал. Вероятно, на мне остановились лишь из-за внешности.

К горлу опять подступил тошнотворный спазм.

Ну уж нет.

Плевать на то, что останусь беременная на улице. Спать с кем-то ради сохранения должности я не намерена. Тут даже раздумывать не о чем…

Я поднялась из-за столика на ватных ногах, точно определяя, что его предложение значит, и что будет после отказа.

– Альберт Юсупович, – спокойным, но дрогнувшим голосом произнесла, – вы мое заявление сейчас подпишите или две недели необходимо отработать? – придерживаясь за столик, спросила.

16. 15

Лицо мужчины вытянулось в немом изумлении.

– Какое заявление? – спросил, уставившись на меня круглыми, как блюдца, глазами.

– Об уходе, – выдавила я из себя.

– Татьяна…

– Это недопустимо, – перебила его строгим тоном, собирая всю свою волю в кулак. Хотя самой в это время хотелось забиться в ближайший угол и разрыдаться. Ну потому что… За что судьба со мной так? Что я ей сделала? Она забрала у меня мою бабушку. Посмеялась, заставив так горько разочароваться в мужчине, которого я полюбила всем сердцем. Помахала перед носом призрачным шансом и надеждой на перспективы, а сейчас вот эту надежду забирает столь бессердечным способом. Неужели, я и правда окажусь без работы, одна, в чужом городе? Я до боли закусила губу, чтобы не расплакаться при этом мерзавце. И все-таки закончила то, что рвалось с языка: – Я наделась, что смогу управлять этим рестораном и очень старалась в последние месяцы. Думаю, вы не могли не заметить, – кивнула на папку с отчетами, в которой черным по-белому был написан результат моего старания во внушительных цифрах. – И вы правы. Мы не подростки. Поэтому давайте говорить напрямую. Если, для того, чтобы сохранить эту должность, я должна с вами спать, то нам не по пути.

В глазах Альберта Юсуповича сверкнула ущемленная гордость. Но через миг он взял эмоции под контроль, цепляя на лицо маску спокойного безразличия. Повелительным взглядом указал мне вновь занять свое место.

И я бы ослушалась, если бы низ живота в это время не потянуло. Да так остро, отдавая болью во всей пояснице, что стон еле сдержать удалось.

Ноги сами собой подкосились и опустили меня обратно на стульчик.

– Что ж… – мужчина прочистил горло покашливанием. – Прямолинейно. Ценю. Как мужчина я тебе не интересен?

Я бессознательно скривилась.

Сколько ему лет? Пятьдесят? Шестьдесят? Я, конечно, в двадцать первом веке живу, и прекрасно осведомлена, что молодые девочки сейчас спят и видят найти себе богатого папика. Но с чего один из таких папиков решил, что я в числе этих девочек?!

Однако, подавив возмущение, я не стала дерзить и высказывать вслух свои мысли. Лишь сдержанно произнесла:

– Меня сейчас в принципе мужчины не интересуют, Альберт Юсупович. Прошу меня извинить, но отношения с кем бы то ни было я не рассматриваю вообще. По крайней мере в ближайшие несколько лет.

Я вновь прикусила язык, не завершив мысль. Потому что внутри родился еще один спазм. На этот раз еще более острый. Больной.

Ощущения от него скрыть не удалось.

– Понятно, – безрадостно протянули в ответ на мою реплику. А когда Альберт Юсупович справился со своей ущемленной гордостью и вновь посмотрел на меня, тут же спросил: – Татьяна, что случилось? Тебя всю перекосило.