Измена. (не) могу простить - стр. 8
– Нет, ты что… – я в ужасе от одной только мысли об этом. – Как это выглядеть будет? Очень нехорошо будет выглядеть. Буду во всем виновата, а там Маруся. Боже, зачем я тебе все это говорю?
– Вероятно, потому что больше некому, – пожимает плечами и глушит мотор в моем дворе. – Дело твое, Марин, но если понадобится помощь, выговориться или нажраться вискаря, набери. Есть же мой номер, да?
– Есть, да, – вспоминаю, что когда-то давала ему свой, и он звонил, перед тем, как прийти на пересдачу. – Прости, что все вот это… Ну ты понял. Ты хороший.
Глубоко вздыхаю, как перед погружением в воду, и берусь за ручку двери.
– Да все путем, – не смотрит на меня. – Не хороший, просто тебе помочь захотелось. Вискарь забери.
– Значит, хороший, если захотелось, – вылезаю из машины. – Виски я куплю тебе новый, извини, что выпила. Только марку потом напомнишь, я совсем в них не разбираюсь.
Захлопываю дверцу и иду к подъезду. Кажется, с каждым шагом у меня на ногах добавляется по килограмму и идти все сложнее.
Как же страшно…
4. Глава 4. Марина
Застываю прямо перед входной дверью. Ну он же не ударит меня, верно? Чего я боюсь? Почему дрожу, как сумасшедшая в припадке? Ничего плохого же не будет. Или будет? Кого я обманываю? Там за дверью второй в мире человек, который абсолютно владеет моей волей. Подавил ее за годы. Я ведь действительно уже очень и очень давно даже хмурого взгляда в его сторону не позволяла, лишнего слова, за которое меня можно было бы выбросить в море жесткого тотального игнорирования. До этого всего я думала, что это самое страшное для меня…
Открываю дверь, не сразу попадая в скважину дрожащей рукой. Надо бы как-то поговорить. Надо бы попросить у него вернуть дочь от этой старой ведьмы. Нет, не так, конечно. От любимой бабушки. А что, если он соврал? Что, если Маруся даже не у нее? Надо к ней съездить? Но что, если я правда сама себя накручиваю? Вдруг действительно многие люди так живут и ничего, чем я лучше? Ничем, ничем не лучше. Пусть только вернет домой ребенка.
– Олег? – мои костяшки замерзают в миллиметре от двери его кабинета. Сердце вылетает из груди и я ничего не могу с этим сделать.
– Войди, – звучит хлесткий, самый натуральный приказ.
Отворяю дверь и делаю первый шаг, не могу отвести от него взгляда. Боже, я же боготворила его. С нашей первой встречи я надышаться им не могла. Всегда восхищалась его умом, проницательностью, целеустремленностью, его кремневым характером. Мне еще тогда было не понятно, что он нашел, в такой, как я? Почему выбрал меня в длинной юбке и с низким хвостиком? Он тогда сказал, я не глупая, а дети наследуют интеллект от матери. Только что ж мне так плохо с моим интеллектом и с моим богом в одной комнате?
Вальяжно развалился в кресле. Курит, выпуская из красиво очерченных губ белесый дым и проникает под мою кожу режущим взглядом холодных голубых глаз.
– Маша сегодня весь день спрашивала о маме, – наконец, проговаривает он и яростно втирает окурок в дно каменной пепельницы. – А я не знал, что ей ответить. Как же я скажу ребенку, что она маме не нужна? Что мама нашла себе занятие поинтереснее?
– Что ты несешь? – не сдерживаюсь я. Алкоголь еще не дал моим мыслям побороть мои чувства. – Зачем ты ее забрал?
– Зачем забрал? Да потому что ты херовая ролевая модель, – вскакивает на ноги, огибает стол. – Ты ни во что не ставишь отца своего ребенка. Совсем стыд потеряла, да? На глазах у всего универа укатила с этим Берсеньевым, который весь курс перетрахал. И тебе совести хватает стоять тут передо мной и делать невинные глазки, когда я своими глазами видел, как он высадил тебя в нашем дворе, под моими окнами.