Изгнанная жена дракона. Хозяйка лавки "Сладкие булочки" - стр. 16

Это осознание кажется ведром ледяной воды, опрокинутым на меня. Это же шанс. И я буду полной дурой, если им не воспользуюсь.

— Лети! — женщина помогает собрать все в сумку. — Не дождалась тебя Фрида, а ведь уж полгода как все болтала о тебе. Надеялась…

— Муж… Не пускал, — говорю полуправду я,все еще пытаясь осознать то, что я собираюсь сделать. — И так еле сбежала.

Тут Дэйрон сдается и начинает громко плакать, выдавая свое присутствие.

— Ой, батюшки! — всплескивает руками женщина. — Да ты еще и с дитем! Нехорошо-то как! Давай скорее тогда в пекарню зайдем. А то не спешит нас весна радовать, не приходит.

Она достает из кармана ключи и поворачивает в замке, открывая передо мной ту самую дубовую дверь. Я мешкаю только секунду, собираюсь сделать шаг вперед, но тут происходит неожиданное.

Котенок, которого я подобрала несколько часов назад буквально слепышом, выскакивает из-за пазухи и неуклюже, но очень уверенно сам шествует в открытую дверь.

10. Глава 9. Что значит, если происходит лажа? Жизнь налаживается....

— Ну что ж ты стоишь? — Женщина поворачивается ко мне. — Проходи. Сейчас печь растоплю, а то дом за неделю успел выхолодиться. Ребятёнка, наверное, перепеленать надо. Первым делом воды тебе нагрею.

Женщина говорит и говорит, а я уже не вслушиваюсь в её слова. Губы невольно растягиваются в улыбке.

Дом, может, и “выхолодился”, но от слов этой незнакомой женщины становится тепло. Мир не без добрых людей. А вдруг получится тут прижиться?

Захожу внутрь и первым делом тороплюсь закрыть за собой дверь, чтобы не выстуживать дом ещё больше. Тяжелая дубовая дверь поддаётся с протяжным скрипом.

В нос бьёт застоявшийся запах — смесь плесени, муки и едва уловимого аромата корицы, который, кажется, въелся в стены. Свет проникает сквозь пыльные окна тусклыми лучами, выхватывая из полумрака очертания заброшенного помещения.

Всё покрыто тонким слоем пыли. На полу отпечатки кошачьих лапок. Самого котёнка нигде не видно.

Пробегаюсь взглядом по помещению.

Прямо напротив входа прилавок из темного дерева, за ним пустые полки, разделённые бортиками. Сейчас они пустые, но наверняка совсем недавно на них были разложены буханки хлеба и те сладкие булочки, о которых сокрушался Михас.

В углу свалены в беспорядке большие корзины для хлеба.

Огромная каменная печь занимает едва ли не половину длинной стены. И чувствуется, что именно она сердце пекарни. Сейчас это сердце не бьётся, но если разжечь огонь, то наверняка станет очень уютно. Ну и убраться, конечно, нужно.

На полу возле печи лежит небольшая кучка дров.

— На сегодня хватит, — говорит женщина. – Ты не волнуйся, Лети, на заднем дворе за пекарней целая поленница. Завтра попрошу мужа и сына, чтобы натаскали побольше.

— Спасибо, госпожа…

— Брось, какая я тебе госпожа? Зови меня тётя Райта. Мы с твоей бабушкой, как родные были. Мы ей помогали по хозяйству, как совсем одряхлела, а у нас дома на столе всегда был самый свежий хлеб, благодаря ей.

Дэйрон начинает плакать и Райта ускоряется. Достаёт из шкафа большой нож и прежде всего ловко расщепляет одно из полешек на лучинки. Оттуда же из шкафа извлекает огниво и сухую солому.

Я качаю на руках малыша, а глазами ищу место, где его можно будет положить и переодеть. Из разбившейся кареты я среди всего прочего прихватила пару тряпок. Но надолго этого не хватит. Нужно будет прямо сегодня устроить стирку. Вот только чем в этом мире стирают. Память Алтеи помалкивает. Ну ещё бы. Едва ли эта барыня что-то делала своими руками.