Размер шрифта
-
+
Истерика истерик. Стихи времён революции и Гражданской войны - стр. 11
Течёт и расплывается, загнивши, по губам
Он ближе подошёл и мажет смрадным гноем
Лицо моё а капли всё кружат
И лопнул обливши безумным резким воем
А чёрт его собрав сейчас потащит в Ад
Я, кажется, больной и очень слишком нервен
Я, кажется, умру через четыре дня
Нет просто тяжело какой-то орган прерван
Но как светла и [как] легка душа
20
Светотуман ползёт в бульварной мгле
Какой-то юноша с рисунком на щеке
Кричит немым окровавлённым ртом
И пьёт больную кровь бульвар холодным льдом
Оазис света, тьмы гниют останки
И бледный образ бульварной куртизанки
Она сосёт со снега хрястко кровь
Лицо к земле прижав, чтоб скрыть гниющий бровь
Пройдённый светит здесь летовьев светлый свет
Заразу пригвоздил здесь смерти арбалет
Здесь бродит неживой чахотки гнойный ларь
Он ищет на снегу светящих красных трав
Которые сосут из почвы алый сок
Удушливый и сладостный порок
Уже четвёртый час потухли фонари
Потухла жизнь и гнойность светотьмы
Рисунки в тетради «Стихи 2. 1917. Москва»
21
Снежная пудра бульвара
Пудрится снегом бульвар пустой
Ночью тихо засыпают укусы
И раны от одичавшей жизни злой
Когда-то ласковой и золотисто-русой
Делает это куртизанка после свидания
Лицо помятое красное исцарапанное ногтями
Засыпает слоем пудры
Чтобы опять служить любовным будням
Завтра опять новые раны следы
На свежем слое снега зачернеют гадко
И опять, когда уйдут они
Он будет пудриться украдкой
Спокойной пудрою молекул
Туманный блеск себя покрыв
Под фонарём светящий сектор
Снежинок света молчалив
22
Соскучилась Москва о грохоте петард
Пускаемых с Ходынки, настроение
Не может dissiper Гольцшмидта fraîche moutarde[33]
Ни даже выжженных скелетный вид строений
23
Я предчувственно пудрился
И корсет зашнуровывал
На безлюдную улицу
Выйдя блузу парчовую
На латунные бляхи застёгивал
Было тёмно и холодно
Я стоял застуженно
Кто[-то] властно и зарево
Мою руку покорную
Мою руку безвольную
Сжал до грубости чувственно
Зло подушка моторная
Грубо мягко подбросила
Гадко тело притóрно
Пододвинулось бросилось
Зло в руке надсмехалася
Золотая округлица
А вдали тушевалася
Исчезала олетуново
Лимузинная кузовость
Фары дальнюю улицу
Освещали олуново
24
«Товарищ гимназист отдайте ваш кастет», —
Сказали вы мне злобный ренегат
Гвардейский офицер когда-то и солдат
Теперь просящий рубль в кафе а тет-а-тет
В пустынный час уж утренней Тверской
С извозчиков сошли нам приказания
Да это ваша власть ведь вы большевик злой
А он их комиссар развинченный
Обыскивать меня расстреливать искать
25
Пробивая окна у вагонов чёрных
Вы бежите бросив всё что будет после
Без просветных мыслей без желаний горних
Только бы на север в топкое погостье
Только бы на север к глинистым низинам
К северным болотам к иглистым лесам
А в мешке холщовом шинная резина
А зачем не знаем поплавки к лесам
Бедные ночные серые титаны
Я сентиментален видя всё и зол
Как мне будет жалко мягкие диваны
В кривенькой избёнке пажеский камзол
Боже мой великий бедную деревню
От всеобщей смерти солнечный спаси
Ведь тебя владыка ласковый и древний
Поминать не смогут, вы[34] большевики
26
Опять смотрю на глупые открытки
Где царственна весна и небо вьёт[?] кобальт
Мне сравнивать смешно нелепые попытки
Запуганной весны с весной Оскар Уайльда
Портнишачья весна сентиментальных вздохов
Чахоточных цветов на тумбах и углах
В расширенных глазах юнцов безумных похоть
Что некогда любовь сменила в городах
Страница 11