Исповедь Плейбоя - стр. 45
17. Глава семнадцатая: Снежная королева
Глава семнадцатая: Снежная королева
Октябрь радует теплыми туманными днями, как будто готовится встречать зиму и кутает город в толстый серый плед.
«Восемь дней без «Руслана», - пишу утром в своей записной книжке в телефоне, пока стою в вечерней пробке.
Я не просто так беру его имя в кавычки.
«Руслан» - это мое снотворное. Та самая заветная таблетка, которая отправляет меня к Морфею в считанные минуты. Это случилось всего раз, но я внутренним чутьем понимаю, что могу принять ее еще раз - и эффект будет тот же. Когда вся жизнь состоит из бесконечных попыток ловить сон рваным сачком, невольно начинаешь различать места его обитания.
Я сбежала от Руслана в тот раз, когда позволила его образу оказаться в моей постели.
Я сбежала от Руслана, когда поняла, какой слабой становлюсь рядом с ним.
И вот уже восемь дней не очень успешно пытаюсь бегать от желания ему позвонить или написать, или приехать. Четыре дня назад я написала ему двадцать семь сообщений, ни одно из которых так и не отправила. Два дня назад я нарочно каталась в районе его дома. Не знаю, зачем. Вчера я пошла на тот же фильм в надежде поймать сон, но чуда не случилось.
«Или плечо удобное…» - донимает его немного насмешливый голос, пока я выруливаю на дорогу к дому родителей. И даже если на всю катушку врубить музыку, он все равно в моей голове, как заевшая пластинка.
Я обещала маме помочь с подготовкой благотворительной выставки, так что до восьми мы просто занимаемся списком приглашенных и обсуждаем, кого из местных творческих личностей можно пригласить в пару к молодому фотографу, которого мать собирается сделать гвоздем мероприятия. Все деньги, которые будут выручены с продажи его фотографий, пойдут на покупку медицинского оборудования.
— Лиза сказала, что ты очень ее обидела, - осторожно, когда мы уже собираем разложенные на столе записи, говорит мать.
Даже странно, что разговор об этом всплыл только сейчас.
— Что-то случилось, солнышко?
— Давай сделаем вид, что ты ни о чем меня не спрашивала, - грубее, чем собиралась, предлагаю я. Потому что это – моя мама, и потому что я не умею врать и не смогу сказать неправду даже под страхом разоблачения.
— Эвелина, ты обидела мою сестру, и если Лиза говорит, что повода не было, то я не вижу причин ей не верить. Или она мне врет и между вами что-то все-таки произошло?
— Между нами произошел другой мужчина, - говорю я. Сразу, одним махом, как удар скальпеля по агонии соблазнительной лжи. Чтобы не мучилась.
Мама смотрит на меня с непониманием.
— Какой мужчина, солнышко?
«Который делает меня слабой, с которым мне хорошо молчать и которого Лиза выкуривает, как сигарету», - мысленно отвечаю я.
— Мама, не надо… - Голос трескается, как один из четырех столпов, на которых держится Пизанская башня моего самообладания. Кренится все ниже и ниже, и я вместе с ней, чтобы упасть в теплые материнские объятия. – Не спрашивай, пожалуйста…
Она просто обнимает меня, ласкового гладит по голове и шепчет, что иногда сердцу нельзя приказать, и иногда маленькие девочки принимают за любовь блестки в лаке для ногтей.
Странно, что слово «любовь» впервые звучит именно от нее, но я знаю, что теперь за моей спиной появился еще один Цербер, от которого не сбежать.