Исповедь Плейбоя - стр. 16
— Тебе нужен кот, - слышу голос в спину.
Снежная королева взбивает руками влажные после душа волосы. Уже одета и обута.
— Мне никто не нужен.
Она пожимает плечами, берет ключи от моего «Ровера».
— Я возьму. Утром водитель пригонит под окна.
Честно – мне вообще плевать. Днем радовался тачке, как ребенок, а сейчас как будто выжгло все. Хоть это проклятое «мамочка» перестало звенеть в ушах. Теперь там звуки вот этой сучки: сдавленный стон от оргазма, вибрация тонкого тела под моими пальцами.
Есть две правды, обе из которых я без сожаления собственными руками сбрасываю в пропасть на острые камни.
Я хочу трахнуть эту девчонку. Хочу поставить ее раком и просто выебать так, чтобы она своими криками раз и навсегда заглушила все дерьмовые «мамочки», «котики», «зайки».
И второе – хочу увидеть, как она улыбается.
Шальная мысль взять хотя бы номер телефона толкает меня к двери, которую Снежная королева оставила открытой. Но я стопорюсь, потому что замечаю пару сотенных долларовых купюр на стойке для обуви.
Меня просто рвет. В клочья. До состояния полного дна, которое я только что со свистом пробил и продолжаю падать дальше.
Сминаю деньги в кулаке, выхожу на балкон. Девчонка как раз собирается сесть в мой «Ровер». Привлекаю ее внимание свистом, жду, пока задерет голову, и бросаю скомканную в плотный шарик подачку.
Снежная королева уезжает, не сказав ни слова.
Я усаживаюсь на балконе, расслабленно вытягиваю ноги и выкуриваю еще пару сигарет.
Ненавижу вот такие судьбоносные встречи, и уже проклинаю себя за то, что не вышвырнул ее за первым же поворотом. Это все синяя пилюля - и теперь, когда действие «красок» потихоньку рассеивается, я вдруг остро осознаю, что сегодня на той мокрой и скользкой как лед трассе я чуть было не угробил свою жизнь. Просто так, ни за что, потому что позволил себе непростительную слабину, забыл, что я такое и где мое место. Одна расфуфыренная гонористая Цацка – не повод думать, что я могу стать кем-то другим. Для меня у Судьбы выписан персональный неразменный волчий билет. И мне не откупиться от него парой выброшенных в окно банкнот.
Юля приезжает утром, около шести. Долго и упорно тарабанит в дверь, не обращая внимания на мои крики «валите все на хер!», и орет, что, если я не открою, она подожжет дверь. Я слишком хорошо ее знаю, чтобы игнорировать угрозу.
Она фурией влетает внутрь. Судя по внешнему виду и потекам туши под глазами, ночевала хрен знает где. У Юльки уже пару лет есть своя квартира: однокомнатная крохотулина в малосемейке. Когда-то давно Юля могла часами говорить, как будет классно жить, наконец, одной, наслаждаться независимостью и мыть посуду раз в неделю. Квартиру ей купили родители на сбережения, которые разделили поровну между Юлькой и ее младшей сестрой. Младшая давно замужем, живет где-то на севере страны и, по словам Юльки, ни в чем не нуждается. В общем, родители сделали доченьке королевский подарок, а в итоге услышали много приятного о том, что именно ей, старшей, придется присматривать за ними в старости, а Лида даже на материн День рождения не смогла приехать.
— У тебя выключен телефон, - сверкает глазами Юля.
На ней дешевое платье, дешевые туфли, не очень хорошо прокрашенные волосы. Она работает учительницей в школе и на ставку перебивается, чем есть. И каждый раз, когда разговор так или иначе касается шкурных вопросов, несет свое призвание, как знамя. Считает, что лучше жить бедно, но честно, а не так, как я. «Как я» - это у нее просто имя нарицательное, этакое мерило всех смертных грехов.