Исповедь Плейбоя - стр. 15
— Точно не твоя.
Он хмыкает и скармливает мне еще одну порцию. Во рту все немеет, гортань сопротивляется чужеродной горечи, но мне нравится этот странный ритуал.
— А ты чей?
— Того, кто больше заплатит. Хочешь, твоим буду?
Теперь я очень хорошо вижу его глаза: они и правда светло-карие, но это не молочный шоколад и не орех. Это ржавчина с песком. Цепкая хватка человека, который знает обо мне больше, чем, возможно, в эту минуту я знаю сама.
— Не хочу.
Это правда, и он принимает ее ленивым оттопыриванием среднего пальца.
— Ты порвал мои чулки. Нужно заехать в ночной супермаркет.
— Валяй, ты же рулишь.
7. Глава седьмая: Плейбой
Глава седьмая: Плейбой
Она подвозит меня до дома и, не спрашивая разрешения, первой входит в подъезд.
— Останешься на ночь? – интересуюсь я, приглашающим жестом открывая для нее дверь.
Молча переступает порог, выскальзывает из туфель и сразу, как кошка, находит нужный ориентир. Идет через всю студию, на ходу стаскивая платье с тонких плеч. Наваливаюсь спиной на дверь, делаю глоток все еще обжигающе горячего крепкое кофе, который Снежная королева купила в том же супермаркете, что и свои чулки.
У нее красивая фигура, но мяса на костях явно маловато. Телесный кружевной комплект из тех, что не просто дорого, а очень дорого. В этой херне я неплохо разбираюсь, потому что Инна иногда любит таскать меня на шоппинг, наслаждаясь тем, как девчонки-консультанты пускают слюни на ее песика. Вот только на Инне все дорогие носовые платки смотрятся примерно так же, как на корове – седло. А Снежная королева будет хороша и в трусах за сто рублей с раскладки на рынке.
Делаю еще глоток, морщусь, потому что спек язык, и с любопытством иду за своей гостьей. Она уже в душе: цепляет края трусиков большими пальцами, немного приспускает и ведет бедрами. Ткань стекает по белоснежной коже, обнажая тугую высокую задницу.
— Поможешь? – Смотрит на меня через плечо, сбрасывая бретели бюстгальтера.
Отводит волосы со спины – и я просто столбенею.
У нее татуировка – почти на всю спину. Чернильная цепочка стекает с ключиц по позвоночнику, и нанизанные на нее два ловца снов застыли в совершенно фантастической динамике. Я подвигаюсь ближе, словно, блядь, загипнотизированный, и ловлю себя на том, что дую на эти перья на коже, в надежде увидеть их полет и мягкий перестук бусин на кожаных шнурках. Пальцы сами тянутся расстегнуть крючки, и последний клочок одежды на ней падает вниз. Слежу за его быстрым полетом – и натыкаюсь на еще одного ловца, на этот раз – на внешней стороне лодыжки. Рисунок меньше, нежно-розовый, какой-то совершенно девичий, на полном контрасте с тем, что растекся по узкой спине.
Пальцем повторяю линию чернил, обвожу контур сначала одного, потом другого круга, спускаюсь до копчика – и Снежная королева ныряет в душевую кабинку. Волосы намокают сразу: она откидывает их назад и подставляет лицо под струи.
«— Хочешь, твоим буду?
— Не хочу».
На хер.
Понятия не имею, сколько она торчит в душе, но я успеваю выхлестать обе чашки кофе, которые сварил и для нее, и для себя. В голове проясняется, и я даю себе клятвенное обещание больше никогда и ничего не брать из Сашкиных пидорских рук. Уже сейчас виски начинают пульсировать отголосками будущей боли. Как гроза: на горизонте уже режут молнии, но грома еще не слышно. На всякий случай закидываюсь двумя таблетками обезболивающих.