Испанская баллада - стр. 59
Из Севильи приехал книготорговец и издатель Хакам. Он был самым крупным из книготорговцев западного мира; сорок писцов трудились на него; в его прекрасной лавке было отведено свое особое место книгам, относившимся к каждому из разделов знания. Он вручил дону Иегуде подарок от эмира Абдуллы – оригинальную рукопись «Жизнеописания» Ибн Сины. Умерший полтораста лет тому назад Ибн Сина считался величайшим мыслителем исламского мира; даже христианские ученые, которым он был известен под именем Авиценны, ценили его необычайно высоко. За обладание манускриптом, ныне подаренным Иегуде, в свое время шли страшные раздоры. Один кордовский халиф, чтобы заполучить рукопись, убил ее владельца, а заодно истребил весь его род. Иегуда не мог сдержать бурной радости, настолько поразил его бесценный подарок эмира, он тут же побежал к Мусе – друзья трепетно, с душевным волнением рассматривали письмена, в которых сей перс, мудрейший из смертных, запечатлел для потомства свою жизнь.
Вместе с подарком Хакам изустно передал секретное сообщение эмира. Абдулла велел предупредить своего друга Иегуду: халиф Якуб аль-Мансур уже занят военными приготовлениями. При первом же известии, что христиане напали на Севилью, он во главе огромного воинства переправится на полуостров; для этой цели он возвратился в Маррaкеш от восточных границ своей державы. Эмир Абдулла убежден, что друг его Ибрагим не менее, чем он сам, заботится о сохранении мира. Всем будет во благо, если он предостережет королей неверных.
Об этом-то и думал Иегуда, входя в покои дона Альфонсо.
– Вот наконец ты и явился, мой эскривано, – с язвительной учтивостью приветствовал его король. – Уже оправился от своих недугов? Жаль, что ты не принял участия в последнем обсуждении.
– Я бы все равно не мог подать тебе иного совета, чем остальные твои фамильярес. Будучи твоим эскривано, я обязан с еще бо`льшим рвением, чем они, ратовать за нейтралитет. Возьми в рассуждение следующее, государь. Если ты сейчас примешь крест, к войску твоему присоединятся многие, кого тебе вряд ли хочется видеть в числе своих ратников. Иные твои незакрепощенные земледельцы[66] решат стать солдатами, чтобы воспользоваться преимуществами, которые предусмотрены для крестоносцев. Они сбросят с плеч бремя каждодневных трудов и станут кормиться за твой счет, вместо того чтобы кормить тебя и твоих баронов. Это нанесло бы огромный ущерб хозяйству страны.
– Хозяйству! – с насмешкой повторил Альфонсо. – Да что ты понимаешь, убогий меновщик! Что значит «хозяйство», когда надобно встать на защиту чести Божией и кастильского короля!
Дон Иегуда продолжал настаивать на своем, хоть и знал, что у дона Альфонсо бывают страшные приступы ярости.
– Покорнейше прошу тебя, государь, – молвил он, – не истолкуй слова мои превратно. У меня и в мыслях нет отговаривать тебя от войны. Напротив, я советую тебе готовиться к войне. Да, прошу тебя, начни уже сейчас взимать военные налоги, именно те добавочные налоги, ввести которые предложил папа. Я работаю над меморандумом, в котором доказываю твое право на сбор таких же налогов, несмотря на то что ты еще не вступил в войну. – Он дал королю время обдумать предложение, затем продолжил так: – Твоя казна будет пополняться и другими доходами, пока ты не участвуешь в войне. Торговля с восточными исламскими странами прекращена. Большинство судовладельцев и купцов христианского мира, и даже самые предприимчивые из них – венецианцы, пизанцы, фландрские торговцы, – в нынешних обстоятельствах ничего не ввозят с Востока. Товары из самой богатой части света отныне могут поступать в христианские земли, лишь пройдя через руки твоих купцов, государь. Если кто-то захочет получать из мусульманских стран зерно, скот, благородных коней, он вынужден будет обратиться к тебе, государь. Изделия, произведенные искусством мусульманских кузнецов и оружейников, надежнейшие доспехи, великолепная металлическая утварь, шелк, меха, слоновая кость, золотой песок, кораллы и жемчуга, дорогие пряности, краски, стекло – если кто-то из христиан пожелает иметь сии сокровища, они обязательно прибегнут к посредничеству твоих подданных. Поразмысли над этим, государь. Казна всех прочих королей оскудеет, пока длится эта война, твоя же казна приумножится. А когда все прочие выбьются из сил, тогда-то и ударишь ты, король Кастильский. Ты нанесешь последний, решающий удар.