Испанская баллада - стр. 57
Архиепископ сообщил дону Альфонсо о папском послании, и он тут же созвал свою курию, коронный совет. Дон Иегуда благоразумно уклонился от приглашения, сославшись на нездоровье.
В своей пламенной речи архиепископ особо напирал на то, что в Испании крестовые походы начались раньше, чем в прочих странах, на полтысячелетия раньше. Как только нагрянула чума (сиречь мусульманское нашествие), готы-христиане, отцы и деды тех рыцарей, что ныне собрались в сем зале, выступили на защиту святой веры.
– Нам выпало продолжить великое, святое дело! – восторженно воскликнул он. – Deus vult – так хочет Бог! – боевым кличем крестоносцев завершил он свою тираду.
Рыцари охотно последовали бы его призыву. У всех, даже у миролюбивого дона Родрига, сердца разгорелись одним желанием. Но было тут, к несчастью, неодолимое препятствие. Все они знали об этом и сидели, погрузившись в молчание.
– Хорошо помню, – сказал наконец старый дон Манрике, – как мы вторглись в Андалус, дошли до самого моря. Я присутствовал при взятии королем, нашим государем, славного городишки Куэнки и крепости Аларкос. Я бы очень желал, прежде чем сойду в могилу, вновь сразиться с неверными. Но мы ведь связаны договором – договором о перемирии с Севильей. Он подписан королем, нашим государем, и скреплен его гербовой печатью.
– Вся эта писанина ныне изгладилась, обратилась в ничто! – гневно возразил архиепископ. – Никто не посмеет упрекнуть короля, нашего государя, если он предаст сей жалкий пергамент палачу на сожжение. Не считай, будто ты связан этим договором, государь! – повернулся он к Альфонсо. – Ведь, как сказано в Декрете Грациана[63], Iuramentum contra utilitatem ecclesiasticam praestitum non tenet, что означает: клятва во вред интересам церкви недействительна.
– Так-то оно так, – согласился каноник, почтительно склоняя голову. – Но ведь неверные не хотят с этим считаться. Они настаивают на том, что договоры непременно нужно соблюдать. Султан Саладин сохранил жизнь большинству своих пленников, однако, когда маркграф Шатильонский[64] стал утверждать, что имел право нарушить перемирие, ибо его клятва не имела силы пред церковью и Богом, султан (вы все это помните, господа!) велел его казнить. А халиф западных неверных[65] думает и поступает точь-в-точь как Саладин. Решись мы нарушить мир с Севильей, он живо нагрянет сюда из своей чертовой Африки, а солдат у него не счесть, как песка в пустыне. Против такого воинства не поможет ни доблесть, ни отвага. Стало быть, если король, наш государь, сославшись на священное право церкви, объявит договор недействительным, сие решение пойдет не на пользу церкви, а во вред ей.
Дон Мартин мрачно взглянул на своего секретаря: вечно он встревает со своими поправками! Но дон Родриг бестрепетно продолжал:
– Бог, читающий в сердцах, ведает, сколь рьяно желаем мы отмстить за поругание святого города. Но Бог даровал нам рассудок, дабы мы излишне поспешным рвением не умножили несчастий христианского мира.
Дон Альфонсо сидел угрюмый, погруженный в размышления.
– Африканское войско явится на помощь севильцам, это верно, – наконец вымолвил он. – Но я ведь тоже буду не один. Крестоносцы, которые высадятся на побережье, придут на подмогу, когда я ударю по мусульманам. Они и прежде помогали нам.