Искушение Ганеши - стр. 37
И на все возражения Парвати:
– Не ходи, ты же в положении. А в положении нельзя ходить на кладбище.
Фетида лишь отвечала ей:
– Я не могу не пойти.
И угрюмо ходила хоронить угрюмого. Вспоминая над красной, от её кровавых слёз, крышкой гроба лишь о том, какой широкой и душевно тёплой Пелей был угрюм-рекой, кишащей жирными угрями живых идей, кормивших и её и себя. Но уже… не их ребёнка! И неспешно разливалась в истерике всем своим открытым горю сердцем в наводнение тягучих слёз.
Непонятно тогда для Парвати. Но не для самого Ганеши. После того, как по приходу из рейса, Парвати ему об этом тут же и доложила.
Вот совместно со своей подругой (читай: госпожой (её сердца)) Фетида и разработала изначальный план подготовки Ганеши к столь радостной для него новости об отцовстве. Сделав так, чтобы он, по возвращению из летнего рейса, не только во всё это тут же поверил, но и был бы этому ещё и несказанно рад!
И теперь, по приходу Ганеши из зимнего рейса, лишь следовала сюжету. В который никакое-такое раскаяние ни перед Господом, ни тем более – перед наивным Ганешей, ну, никак не вписывалось!
Глава 14
Но Фетида не осознавала, в отличии от Ганеши, что эту её аферу с ребенком можно обернуть сейчас трамплином в её подлинную сущность. Раскаявшись вначале перед Дионисом, безусловно жаждавшим сатисфакции, а затем и перед самим Богом, стоявшим за Ганешей, как за ширмой в кабинке для исповеди. Который уже готов был ей в этом помочь – послужить для неё проводником Бога, снова спустившись по приходу из рейса в её грешный мир. Лишь продолжив перед ним каяться, как и в начале их отношений. Во всех своих прегрешениях, что довели Фетиду до жизни такой. Так сказать, по накатанной колее.
Но уже – к самому Богу! Объясняя Фетиде устами Ганеши, что Он уже зовет её. И в назначенный час (уже сегодня!) готов её к себе принять. И уже раскрыл ей свои объятия. Руками Ганеши это наглядно демонстрируя. Что она прямо сейчас стоит буквально в одном шаге от своей настоящей Сказки. Для чего нужно лишь отречься от своей былины, которую навязал ей мир через советы Афродиты. И во всём перед ним сердечно раскаяться.
Недопонимая, что это единственный в её незамысловатой жизни шанс вернуть себе крылья! И божью милость. И божью благодать. Которую Ганеша уже вкусил после своего Глубокого Раскаяния в своих прегрешениях и желал лишь дать и ей почувствовать сладость новой, более светлой и чистой жизни!
Но Фетида наивно думала, что он желает лишь сатисфакции. Как Дионис. А не помочь ей стать подлинным ангелом. А не потенциальным, как и все заблудшие ангелы – обычные люди. Которого архидемоны всё крепче сжимали в своих руках, то и дело подсылая ей подружек. Что в один голос побуждали Фетиду настаивать на грехе и дальше. И «не врубать заднюю».
И лишь ещё глубже внутренне сжималась и начинала рыдать.
На радость демонам.
На что Ганеша лишь глубоко вздыхал, прижимал её к себе и, слегка покачиваясь в ритм, отвлечённо произносил:
– «Беда приходит не одна,
В сопровождении печали.
В слезах и муках рождена,
Как человек она, вначале.
И лишь когда её язык
Нам станет чужд, и безмятежность
Раздавит в нас истошный крик,
Познаем мы любовь. И нежность.
А до поры обречены
Мы лишь страдать. Из века в век.
И не раскроет для себя
Вселенной сердца человек.»