Искушение Ганеши - стр. 39

Которые были этому только рады! И ожесточённо преследовали её во снах буквально по пятам. Разрывая её душу на куски страдания и обиды за грядущую ей судьбу. Которую она, послушав Афродиту, а не Ганешу, глупая, сама же себе и выбрала.

Не протоптала, заметьте, эволюционируя вслед за ним, а именно – выбрала! Огнеупорно не обращая на его страстные слова об истинном Боге ни малейшего внимания. И да будет вам по вере вашей. Во веки веков. Аминь.

Вот вам самый наглядный пример самонаказания зла! Сам Господь явился к ней в лице бога Ганеши из самого Высшего мира Центральной галактики. Можно сказать, на глазах у неё Преобразился в ангела-во-плоти после Глубокого Раскаяния. Но она так и осталась глуха к его мольбам, не дав ему и шанса забрать её в тот таинственный для неё прекрасный мир планет Высшего типа, о котором она сама же и мечтала. Снизойдя ради неё в этот Низший мир! На дно вселенной.

Но демоны, своими гонками в её снах, воздействовали не только на её, но и – на его психику. Только и убеждая его в том, что Фетида действительно ему лжет. То и дело мешая наивному Ганеше искренне играть роль будущего отца. Отравляя, таким образом, не столько её (она и так пребывала в ничто, оставаясь для Бога никем, не обладая собственным бытием), сколько – его душу. Потому что душа человека – это его роль, которую он выполняет на Земле. И чем она у вас чище, тем ваша роль на Земле больше.

Ведь согласно Уставу Творца: «Роль – это движущий стержень твоей души. Изменение ситуации может вызвать любое движение, мешающее выполнять свою роль…»

Изменение ситуации, вызванное вмешательством демонов в её сны, сказывалось в том, что он стал всё чаще, раскалывая недра её души, зависать вечерами с Дезом.

– Ты должен быть всё время со мной, рядом, – наивно заявляла Фетида, нервно елозя в руках свои внезапно потные пальцы, заметив, как он опять куда-то собирается. – Вдруг со мной что-нибудь случиться?

И безутешно предлагаясь небу, входила в образ «Мадонны Гетто» с венком из колючей проволоки своих обид. Затягивая взор туманной поволокой.

Но Ганеша играл нелепого персонажа, который не понимает, чего ещё от него хотят:

– Да я и так рядом. Я всегда здесь и сейчас – в Настоящем Моменте. Это ты далека от меня. И ещё дальше – от самой себя. Ну, зачем ты так от меня отстранилась? – вздыхал Ганеша уже совершенно искренне. – Ты должна была стать моей ближайшей помощницей. Моим ангелом. А для этого ты должна прежде всего покаяться и ввернуться в лоно Авраамово.

Но она лишь изображала из себя жертву его режима и осыпала его голову пеплом своих претензий:

– Зачем ты заставляешь меня так волноваться? В таком положении. Ты хоть понимаешь, что чем сильнее я переживаю, тем выше вероятность того, что меня увезут на «Скорой помощи»? Неужели нельзя быть со мной, дома?

– Если ты будешь держать меня в чёрном теле, – угорал он, поняв, что она наотрез отказывается его понимать, – то я вначале поблекну, а затем, по мере твоих стараний, и почернею.

Что и говорить, самомнение породило в ней отчаявшуюся неудачницу. И Фетида была резко возмущена его беспечностью по отношению к выдуманному для него образу поведения. Исходя из его ожидаемых реакций.

Ожидаемых нудно и напрасно!

Временами Аполлон стоял и общался с Дэзом, зная, что сейчас в её растаявшем в неге самолюбия мозгу рвёт и мечет в унитаз девятый бал отрицательных эмоций, и решительно не мог ничего с собой поделать. Только если раз-другой упрекнуть Дэза, если тот спешил спешиться с Пегаса их общения к своему мясу («человек любит только три вещи, – любил повторять за кем-то Дез, – ездить на мясе, есть мясо и совать мясо в мясо»), что его ждут сейчас гораздо больше. Ведь это лишь помогало ему разочаровать Фетиду в выбранной для себя роли матери.