Исцелённая любовью, или Сказание о королеве Лайле и рыцаре - стр. 27
У меня самой, понятно, нет шанса привлечь сердечное внимание Хорна, но Эви с лёгкостью завоюет Ронни. Она сможет, и он явно нравится ей чуть больше, чем другие.
Эви горячится, пытаясь оправдаться:
— Лайла, я не дура. Я не предложила прямо, а прозрачно намекнула, ну, чтобы они точно поняли, о чём идёт речь. Успокойся, наконец! Приличия формально соблюдены! Да и кого они в наши времена интересуют?
Я смотрю на неё и качаю головой. Своевольная и упрямая, она защищается и стоит на своём, прикрываясь оправданиями, извинительными лишь для младенца. Пусть я и люблю сестру, но пришла пора преподать ей урок.
— Ты уронила наше достоинство перед ними. Ты дочь короля, добиваться которой — великая честь сама по себе. А ты превратила всё в торг с заранее оговорённым результатом. Зачем теперь им стараться произвести впечатление, показать лучшее в себе, когда «да» уже сказано и о нашей заинтересованности, даже зависимости от них — объявлено?
Эви фыркает и скрещивает руки на груди. Всё она понимает, но не хочет смотреть неприятной правде в глаза.
— Что они думают о нас, «покупающих» себе мужей, не глядя, даже не поговорив с ними толком? Какие причины они припишут нашему бесчестью? Насколько низко мы пали в их глазах и кем, по твоему мнению, они себя видят в наших отношениях?
Эви набирает воздух в грудь, и я говорю так жёстко, как только могу:
— То-то они смотрят на нас, словно на добычу, попавшую в сети и уже принадлежащую им! Ведут себя, как хозяева, едва переступив порог нашего дома. Особенно этот... Хорн.
Неожиданная идея, объясняющая самоуверенное поведение гостя, приходит ко мне в голову?
— А ты упомянула в письме, что наш с ним брак будет лишь формальностью? И что ему придётся отказаться от имени отца, и, что став моим супругом, права властвовать он не получит?
— Нет, — коротко отвечает она и упрямо вскидывает подбородок. — Но, получив приглашение от будущей королевы, разве он мог подумать иначе?
— Вспомни их поведение, их взгляды. Они явно «подумали иначе». Они уже видят себя властителями здесь!
Сестра фыркает, но я-то вижу: она уже поняла, что неправа, и держится только из упрямства.
— Всего этого можно было избежать, — говорю я зло. — И знаешь как? Очень просто!
Она щурит глаза и упирает руки в боки.
— Ну!
— Это письмо мог написать Николас. Я бы попросила его, верней, приказала, и он бы подчинился мне. Николас как противник всей этой идеи расстарался бы изложить все обстоятельства и условия внятно и чётко. Сразу показал бы, от чего конвальдцам придётся отказаться. Я бы приказала включить в письмо причину выбора именно их — прославленных воинов, чьи мечи и ратные умения могут послужить короне. Речь шла бы не о сватовстве, а о серьёзном разговоре. И тогда, прибыв сюда...
— ...они бы сразу знали своё место, — подхватывает сестра унылым тоном. Она отворачивается и произносит несколько слов.
Я и не думала, что она умеет так ругаться.
— И что же мы будем делать? — бормочет она.
Мне больно видеть её такой расстроенной, будто горящий внутри огонь потух. И я не требую от неё ни извинений, ни обещаний больше так не поступать. Какой в этом толк, когда надо выпутываться из ловушки, в которую мы по её милости угодили.
— Я скажу ему, что ты писала по моей просьбе. Что всё ещё не решено. Объясню, что на самом деле имелось в виду. Он послушает меня, ведь я его будущая королева.