Инверсия жизни - стр. 17
Лёня промокнул единственный, но глубокий порез зеленкой и, не в силах терпеть боль, взвыл на весь класс. Учитель израсходовал бинт, обматывая пухлое тело Дарвина.
Облаков подошел к окну. Оно выглядело как замыленное зеркало, в котором отражался пустой класс с тремя рядами парт, формулами на стене и портретами известных физиков. Учитель прислонился лбом к стеклу – ничего не видно, кроме редких огоньков в далеких домах напротив. Потом Облаков еще раз попробовал набрать номер полиции, хотя и понимал бессмысленность этого поступка. Связи нет.
– Почему она не пыталась вас убить, когда вы ее оттаскивали от нас? – спросил Лёня.
– Не знаю. Я вообще не понимаю, что на нее нашло, – ответил Облаков. – Какое-то помутнение рассудка. Возможно, изменения в мире сказались таким образом на ней.
– Интересно, как там Петров. – Настя старалась произнести эту фразу с безразличием.
– Такие, как он, не пропадут, – сказал Лёня.
– Это точно, – с тоской сказала девушка.
Облаков подошел к двери.
– Сидите тут, я вас закрою на ключ, – решительно произнес учитель.
– Куда вы собрались?! – удивилась Настя.
– Я должен отыскать Петрова, – сказал Облаков.
– Что?! Нет! – воскликнула девушка. – Я тут не останусь одна! Я с вами!
– Ты не одна, – недовольно буркнул Лёня.
– Или мы идем все вместе его искать, или никто не идет! – Настя поправила бинт на руке.
– Если речь идет о сохранении жизни, то вам надо бы лучше за нами присмотреть, – убеждал Облакова Дарвин. – Нас тут двое, а Петров там один. А если эта сумасшедшая сюда ворвется и зарежет нас?! Да и вообще, может, она стоит прямо сейчас за дверью и караулит!
Облаков задумался, взвешивая все за и против.
– Хорошо, хорошо. – Юрий Эдуардович вернулся к своему столу и сел за него. – Пожалуй, ты прав. Вас двое. Уберечь двоих важнее, чем одного. Хорошо…
– Мне кажется, что медсестра не просто так напала на нас, – начал свое рассуждение Лёня. – Она спросила у каждого про болезни, помните? Все, кроме вас, Юрий Эдуардович, сказали, что ничем не больны. Я думаю, дело в этом.
– Ты думаешь, она напала на вас, потому что вы здоровы? – Облаков покосился на Лёню.
– Это какой-то бред, – сказала Настя.
– Да, это бред, как и все, что случилось с нами за последний час, – ответил Дарвин.
– Хотя… если законы физики изменились, то, может, и люди стали другими, – задумчиво произнес Облаков, поглаживая подбородок.
– Но как законы физики могли измениться? – Лёня принялся застегивать пуговицы на рубашке, надетой поверх бинтов.
– Мы понятия не имеем, что собой представляет наш мир, – сказал Облаков. – И если те законы, которые в нем сейчас действуют, когда-то были кем-то или чем-то придуманы, то логично предположить, что создатель вздумал их поменять.
– Вы про Бога? – спросила Настя.
– Я не верю в Бога, – недовольно выпалил физик. – Я про волю, которая породила материю, пространство и время, действующих по заранее придуманным правилам.
– А разве эта ваша воля не есть Бог? Какая разница, каким словом назвать Создателя? – спросил Лёня.
– Нет, это не Бог. Воля – это причина, а наш мир с его фундаментальными законами и ограничениями – это следствие. Я не хочу использовать слово «Бог», потому что у всех сразу рисуется религиозный образ. А я рассуждаю не про религию.
– Я не понимаю, о каких фундаментальных законах и правилах вы говорите? – спросила Настя.