Институт фавориток - стр. 45
— Нет. Я... — замолкаю и, ругая себя за мгновения потери контроля, которые дорого могут мне обойтись, нахожу в себе силы вернуться к еде. И прежней теме. — Я о другом думала. Мне не верится, что между девушками в семье нет соперничества. Ревности. Ведь мужчина жену любит, а фаворитку...
— А к фаворитке он, по-твоему, ничего не испытывает? — Атиус поднимается так неожиданно и столь быстро огибает стол, что я адекватно среагировать не успеваю. Лишь ахаю и отшатываюсь, едва не сверзившись со стула.
— Дейлина...
Принц подхватывает меня под локоть, удержав рядом с собой, забирает из моих пальцев вилку и возвращает её на тарелку. Опускает крышку стола, закрывая сегмент, который отведён в моё пользование. Решительным движением поднимает меня со стула и разворачивает лицом к себе. Ещё и руками о столешницу опирается, не позволяя мне изменить дислокацию.
И пока я лихорадочно соображаю, что в такой ситуации можно предпринять, понеся минимальные потери, цессянин снова начинает говорить:
— Между любовницей и фавориткой различий намного больше, чем между фавориткой и женой. И раз ты этого не понимаешь, более того, наслушалась непонятно каких домыслов и бредней, которые тебя совершенно запутали, я тебе всё объясню.
Объяснит? Замечательно! Вот только мне было бы намного спокойнее и комфортнее, если бы свою пафосную нравоучительную лекцию Атиус читал, сидя на стуле с другой стороны стола, а не нависая надо мной! Ведь он так увлёкся, что ещё ближе придвинулся. Вообще вжал меня в стол, фактически вынудив сесть на крышку и отклониться, чтобы физического контакта не допустить.
— Отличная идея! — торопливо одобряю его инициативу, пока он набирает в грудь воздух. — Только можно это делать не так... близко!
Атиус, который уже готов разразиться вдохновенной тирадой, резко выдыхает. Смотрит на меня в недоумении, белые брови изумлённо поднимаются, словно он ждал другой реакции.
— Почему? — спрашивает и...
И неожиданно отшатывается, будто его кто-то отбросил. Я даже не сразу понимаю, что происходит, и основательно пугаюсь, с ужасом наблюдая, как принц, сопровождая свои действия негодующим «дихол!» и размахивая руками, делает несколько шагов назад, ударяется о стену, а затем, крутнувшись на одной ноге, валится на пол, стараясь что-то с себя стряхнуть.
Ой! Что-то?! Нет — кого-то! Шигузути! Осознание приходит, едва я вижу, как в воздух взмывает чёрное тельце, которое цессянину всё же удаётся сбросить с себя.
Малыш со смачным шлепком приземляется на пузико, но тут же подпрыгивает и встаёт на лапки. Обитатели Рооотона вообще хорошо амортизируют, и организмы у них к ударам и нагрузкам очень устойчивы, потому что они вечно падают — то в расщелины, то со стен. Вот и мой защитник без потерь перенёс тяготы боевого сражения, а теперь ещё и полученный эффект закрепляет. Гордо оглядывается на поверженного врага, вытягивается в струнку, презрительно дёргая хвостиком, и уверенной трусцой бежит ко мне. Легко карабкается по юбке и корсажу, бесцеремонно забирается в оборки на лифе, а через мгновение из них выглядывает, отыскивает глазами альбиноса и предостерегающе грозно вякает. После чего, наверняка преисполненный чувства выполненного долга, прячется снова.
Атиус, не отводя взгляда от того места, где исчез его обидчик, медленно поднимается на ноги.