Иномирянка для министра - стр. 5

Схватившись за рог, я попытался оттеснить его от горла.

3. Глава 3

Будь прокляты условия владения и наследования! И магия, предающая в самый неподходящий момент! Даже чёрное пламя снаружи погасло.

Отталкивая рога, я вдруг осознал, что сейчас могу умереть. Вот так, просто…

Сквозь крики охраны донёсся знакомый голос:

– Не стреляйте! Это случайно получилось! Я ничего плохого не хотел… Это… я не виноват!

Я выдохнул.

Рога со скрипом убрались наружу.

– Министр, прости! – голосил на улице один, цензурно его не назовёшь, изобретатель.

У меня резко, до звона в ушах заломило виски.

Только этого чуда не хватало.

И это знак, о котором я мечтал?

«Знак» продолжал уверять:

– Я правда не виноват, это… У меня рука дрогнула.

Он вроде умный, а оправдания у него глупые. Лаборатория взорвалась – рука дрогнула. Все книжные полки в библиотеке по цепочке упали опять же потому, что рука дрогнула.

И меня чуть на рога своей химеры не нанизал из-за дрогнувшей руки!

Напомнив себе, что император обещал опекать эту ходячую неприятность, я опустил на браслет рукав, ударом распахнул дверцу и выскочил на улицу.

Офицеры сопровождения оттесняли любопытных прохожих, среди которых для рабочего дня было подозрительно много мужчин в простой одежде. Три офицера держали Лавентина на прицеле, но я дал отмашку, и они опустили пистолеты.

Шестилапая коричневая вся в рогах химера, чуть не превратившая меня в труп на шампуре, потупила восемь глаз. В двуколке за её спиной лохматый Лавентин чесал затылок. Робко улыбнулся:

– Прости, я не хотел…

Горло болело, я хрипло отозвался:

– Не хотел меня убить? Не верю. Твои действия, знаешь ли, квалифицируются как государственная измена.

– Это случайность.

И сидел он весь такой наивный, глазками светлыми хлопал. Беззаботный, никем не проклятый, почти вольный в выборе спутницы жизни…

Во мне полыхнул гнев:

– Слезай!

– Но я тороплюсь…

– Слезай немедленно! – я стиснул кулаки. – Сию секунду!

Он слезал, а я отчитывал:

– Ты чем думал, когда на своей зверюге нёсся сломя голову? Ты меня чуть не убил, понимаешь? Два сантиметра левее – и я был бы трупом!

– Прости…

– У трупа моего ты бы тоже прощения просил? А в суде что делал? Как бы оправдывался?

– Как обычно, – тихо отозвался Лавентин.

И я вздохнул, накрыл глаза ладонью. Покачал головой.

Он когда-нибудь повзрослеет?

Сквозь свои размеренные вдохи я слушал рокот голосов. Конечно, не каждый день посередине улицы министр внутренних дел устраивает выволочку зарвавшемуся длору.

Надо это чудо уму разуму учить. Я опустил руки и приказал:

– В тюрьму.

– Что? – захлопал ресницами Лавентин.

– В тюрьму ты сейчас сядешь. Дня на три, – сипло пояснил я. – А если к концу этого срока не отучишься твердить «не виноват», то на все шесть.

– А потом? – Лавентин моргнул, смотрел внимательно-внимательно, по-детски жалобно.

Порой казалось, он обладает магией очарования, хотя наследовать её не от кого. Я тряхнул головой, избавляясь от желания простить это великовозрастное дитя, и отчеканил:

– Если не исправишься, то даже если я министром уже не буду, ты останешься в тюрьме.

Подумав, Лавентин ошеломлённо уточнил:

– Разве тебе не на ком жениться? Совсем никто не хочет?

Тут не только офицеры сопровождения и прохожие, но даже камни мостовой вроде прислушиваться начали.

– Я не хочу. – Схватил Лавентина под локоть. – Всё, поехали в тюрьму на перевоспитание.