Инквизитору здесь не место - стр. 61
Я действовал наугад, но аметист в кармане разгорелся, будто в огонь его кинули. Если сейчас она скажет, что дом купил опекун, то допрос можно прекращать.
— Мама, до того как умерла от болотной лихорадки, мечтала о таком доме. Первое, что я сделала, когда её похоронили, попросила господина Лонгрен построить мне такой же. На это ушло не менее года, но сейчас именно здесь я чувствую себя дома.
Наконец, она перестала улыбаться. Теперь госпожа Элоиза напряжённо всматривалась в меня почти со страхом, голос её срывался, словно подступившие слёзы мешали говорить. И тем не менее со смерти её родителей прошло года два.
— Почему вы не остались на родине?
Повела плечами и посмотрела на сложенные на коленях руки с тонкими музыкальными пальцами. Скромное колечко на безымянном пальце правой руки, тонкий золотой ободок безо всяких украшений, в южных краях такое женихи дарили невестам. И парни девушкам, когда последние обещали себя им.
И когда обручение необходимо было сохранить в тайне.
— Потому что это не моя родина, каноник. Я никогда не бывала в южных краях.
Верно, так и написано в её досье. Биография особы императорской крови не может позволить себе белые пятна.
— Мама рассказывала о юге. Когда-нибудь я поеду туда и попью фруктовый чай на беседке, увитой виноградным плющом.
Идеальные черты лица подёрнулись пеленой, и на меня посмотрела маска: девушка исхудала, потеряла волосы, а кожу испещрили морщины. Так бывает, когда лихорадка высасывает жизнь. Несчастная много страдала, она ждала смерть, но та равнодушно отворачивалась от неё. Недостойна.
Миг, и видение исчезло. Медный перстень на руке отяжелел, аквамарин, вставленный в оправу, готов был выпрыгнуть и укатиться, спрятавшись под белоснежной ножкой пузатого столика, не вписывающегося в интерьер этого дома. Камень усиливает мою природную магию, но здесь её неоправданно много. И ни хозяйка, ни мой спутник не имеют к этому отношения.
Значит, кто-то прячется в этом доме, оживляя и поддерживая его. Внутри особняка живёт иной мир, с южным привкусом песка, скрипящего на зубах.
— Вы тяжело болели, я вижу.
Склонила голову и нахмурилась.
— Я устала, каноник. У вас есть ещё вопросы?
Мэдиссон ёрзал в кресле, но помалкивал. Ждёт подходящего момента, чтобы задать вопрос?
— Как считаете, скажите, не бойтесь, виноватить вас не станут, ничего из сказанного не выйдет за пределы комнаты…
— Не выйдет, — поддакнул старший следователь.
— Госпожа Лонгрен могла попытаться вас убить?
Элоиза приподняла брови.
— Не думаю. Она смирной была, не смела мужу поперёк слова сказать, потому что понимала, что ему не ровня.
«В отличие от тебя», — подумалось мне. И слова эти не твои, а мужа покойной. Сколько раз на неделе он говорил их супруге?
— А когда его не было рядом, она угрожала вам?
— Не припомню, — нахмурилась хозяйка и встала, обозначая, что разговор окончен. — Мой опекун сможет полнее ответить на ваши вопросы, господа.
Мы поспешили откланяться, и что-то таящееся в глубине дома протяжно выдохнуло.
— Последний вопрос, госпожа Феррмар. В этом доме есть предметы, привезённые с юга империи? Или всё это талантливая имитация?
— Вижу, вас заинтересовал мой особняк, — на этот раз улыбка была вымученной. — Не припомню. Если так важно, могу спросить господина Лонгрен, дом строился по его распоряжению и моим эскизам.