Инквизитор и ведьма - стр. 8

Вот не мог этот негодник, что ли, просто и тихо скинуться в колодец, раз так приспичило?!

Робер вздохнул и решил наведаться в колокольню еще раз. Что-то он, наверное, упускает из виду?

Звонница приветливо встретила кардинала прохладой, какая бывает в местах с толстыми каменными стенами, и более – ничем. Уж во всяком случае, не предъявила никаких ответов. Замершие, затаившиеся до вечернего созыва на проповедь колокола безмолвствовали. Ждали. Воздух был густым от пыли, смешанной с запахами старого дерева и холодного камня.

“Увы, ничего”, – пробормотал кардинал, осматривая немудреную обстановку звонницы.

Действительно, ничего.

Робер в задумчивости подошел к узкому, словно прорезь в шлеме крестоносца, окну и бросил рассеянный взгляд вниз. Площадь как площадь: как всегда, по ней сновали люди, с эдакой высоты казавшиеся букашками. А вон и подъем к мосту через узкий канал, и сам мост, построенный по приказу Людовика Одиннадцатого и логично носящий его имя. А рядом – шеренга из нищих, выстраивающаяся неизменно вдоль правой стороны моста, ожидающая, когда на вечернюю службу по этому мосту пойдут добрые горожане. Глядишь, и перепадет кому несколько денье12, а то и пара су13. Все, как обычно, все, как всегда!

Робер нахмурился. Как-то многовато людей собралось у входа в базилику в этот час. Вовсе не как всегда! Голоса сюда почти не долетали, но пару слов он все-таки разобрал. Кто-то визгливо выкрикивал: “Ведьма, ведьма!”

Стало быть, кого-то поймали за колдовством. Кардинал стремительно выскочил из звонницы и поспешил по неровной лестнице вниз. Наверное, расследованию происшествия с Жаком придется подождать. Если там действительно изловили ведьму, то ее участь уже предрешена. На этой земле не будет места ереси, а отступники не найдут пощады. Точка.

– Сегодня, ваша милость, снова ведьма,

Проклятая язычница из леса,

Творила свое злое чародейство,

Посеяв ересь в христианских душах.

– Введите.

Робер, как всегда, спустился быстро, но толпа у входа в базилику все равно успела разрастись. Сверху было видно всего-то человек десять, а теперь на паперти галдело с полсотни горожан. Они окружали возок, в котором со связанными за спиной руками сидела женщина. Небрежно надетый колпак из плотной ткани скрывал ее лицо и волосы, но по фигуре и так было ясно, что это пленница, а не пленник. На простом сером платье из льняной холстины виднелось несколько красных, уже подсыхающих, пятен. Об их происхождении догадаться было несложно. Робер поморщился. Человек почти всегда жалостлив и разумен, а толпа – глупа и жестока. Стоит бросить в народ, что какая-нибудь молочница, у которой вся улица десять лет покупает продукты, ведьма, и все: не продать ей больше ни на су. Соседи отвернутся, перестанут здороваться, а то еще и дом подпалят. Ведьма же, чего ее жалеть! Враз забудется, как бедная женщина отпускала молоко в долг и частенько его прощала, как не спала ночей, помогая сынишке соседки, маявшемуся зубами, как вызволила кошку, упавшую в колодец… Любому такому событию толпа легко найдет объяснение! Забывала долги? Так потом истребует сторицей, вынудит душу заложить. Спасла животинку из плена? Ну, это, чтобы принести ее кровавой жертвой демонам… Кардинал хорошо знал эту особенность толпы, поэтому никогда никаких объявлений о ведьмах не делал, до их собственного признания.