Иллюстратор - стр. 37
Её голос звучит, задевая струны моей души:
– Это был сон, мы снились друг другу. И весь наш мир снился. Элементал вывел нас из сна, разоблачив тайну, как и было обещано. Я проснулась раньше тебя и поняла это.
В ответ подвожу указательный палец правой руки к своему горлу и поднимаю Кисть, которую держу в левой.
Аурелие, не колеблясь, возражает:
– Да, во сне ты потерял голос… и приобрёл Кисть во время странствий твоей анимы, которая живёт собственной жизнью, даже когда тело погружено в сон. Странствуя, наши души вторглись в неизведанное, недоступное… и сумели постичь непостижимое. Ценой утраты голоса ты приобрёл магический артефакт – Кисть, – существующий вне времени и вне пространства. А мой цветок, мою аниму, ждёт неотвратимое забвение в подземелье демонов – это цена, которой открылось мне знание тайн сотворения и гибели миров… Пойдём, я покажу тебе настоящий мир! – зовёт Аурелие, и я вижу кровоточащие глазницы угольно-чёрного черепа – демонического знака на её приоткрытом запястье.
Она увлекает меня за собой. Мы идём, обутые в одинаковые высокие, с железными набойками сапоги на толстой подошве, идём след в след, и снег хрустит под ногами; восходящее солнце освещает наш путь по нетронутой, мертвенно-гладкой снежной равнине.
Мы приближаемся к ледяной скале, что величественно возвышается над застывшей поверхностью зеркального озера, беспробудно спящего в унылом плену равнодушных льдов. Аурелие протирает ладонью, словно от слоя пыли, снежную насыпь на зеркальной озёрной глади, и сквозь распахнутую завесу начинают проступать цвета, преимущественно тёплые. Я различаю силуэты, они движутся, но остальное сокрыто от глаз под коркой льда. Встречаюсь взглядом с Аурелие и понимаю её без слов – мощным ударом металлической подошвы рассекаю лёд, и он разлетается на мелкие осколки. Сквозь пробитую в озере дыру не хлещет вода, нет, – сквозь неё, словно через замочную скважину, открывается обзор в иную реальность. Ту, что я в своём сне привык называть Нижним миром.
Но не таким я его себе представлял, когда в луче живительного света прикасался к цветку неведомого, далёкого человека. В мире, открывшемся моему глазу, не было ни света, ни людей. Очертания, которые я поначалу принял за силуэты, оказались блуждающими во мраке тенями, ходячими призраками. Здесь не было цветков, чтобы притягивать свет и отражать его, возвращая нашему миру.
Но что это за далёкое сияние, которое так сильно влечёт и манит?..
Напрягая зрение, вижу его источник – единственный в этом тёмном мире; этот источник, подобно памятнику, стоит на возвышении, рассеивая желтоватый свет. Свет этот – порождение неживой природы, он существует вне цветка и, не подпитываемый его энергией, направлен на единственное существо – своего хранителя, чтобы поддержать в нём жизнь, и высот Верхнего мира ему не достичь. А само существо – я не верю своим глазам! – гигантская жёлтая Обезьяна с длиннющими конечностями и округлым животом, похожим на огромный шар.
– Цветки, – нарушает молчание Аурелие, – к которым мы прикасались, направляя свет, они нереальны. Всё было сном. Мы, дети Вечной весны, давным-давно остались без света, раздаривали его последние остатки умирающим человеческим цветкам, не получая ничего взамен. Без ответных лучей тепла Верхний мир замёрз, погрузившись в сон, одаривая призрачным светом призрачных людей, и лишь мы с тобой пробудились благодаря элементалу.