II THE HORROR. Когда я поняла, что должна тебя бояться - стр. 13
– Только без кабачков!
Официант кивает и уходит, а Миша продолжает листать меню и, не отрываясь от него, спрашивает:
– Аллергия?
Я не отвечаю и смотрю на него в упор. Высокий брюнет с карими глазами. Он правда похож на Диму, но у него не такие чёрные глаза. Просто коричневые. Обычные. Нормальные, не знаю. У него очень длинные ресницы. Он выше Димы сантиметров на десять. И он свободен. Физически. По поводу его внутренней свободы не уверена. Возможно, он, так же, как и я, отбывает наказание в своей внутренней тюрьме. Я заглядываю в его глаза в надежде на продление временного освобождения.
– Нет, Лиз, ну правда, перебор уже. Тебе надо поесть нормально, а то перекроешься, меня Димон убьёт потом. Кстати, это наш секрет, окей? – Он подмигивает мне.
Я закрываю глаза, тру переносицу и киваю.
Через полтора часа флэшбеков из детства, когда всеми правдами и неправдами, угрозами и обещаниями, кнутами и пряниками меня уговаривали съесть хоть пол тарелки супа, Миша подвозит меня к дому Димы… К моему дому.
– Береги себя, Лиза. Будь на связи.
– Спасибо. Спасибо за всё, Миш, – я заглядываю в его глаза с благодарностью за временное спасение. Он привёл меня в чувства, дал мне письмо Димы, хоть немного восстановил моё физическое состояние этим супом. И кое-чем ещё.
Я впервые поднимаюсь в эту квартиру одна. Мне придётся привыкнуть к этому состоянию. Я. Одна. Надолго. Медленно открываю новую дверь и присаживаюсь на тумбу в коридоре. Привычным нажатием включаю свет. Смотрю на себя в зеркало. Разрушение старого – это начало нового. Даже если «старое» разрушается не по твоей воле, всё равно это начало нового. И всегда есть шанс, что в конечном итоге всё сложится неплохо. Мне остаётся только надеяться на это.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Стадия №1. Безграничная любовь.
Привет. Очень скучаю по тебе. Напиши мне. Почему не отвечаешь? Ты переехала в нашу квартиру? Расскажи, как ты.
Следи за машиной, хорошо? Не забывай заправлять. Если будет нужна помощь – сразу звони Мише.
Напиши мне, Лиза.
Я люблю тебя.
Я читаю его письмо, качаясь из стороны в сторону, сидя на кровати с коричневым изголовьем. Мне плохо. Разрывает от чувств, присущих осужденному на первой стадии отбывания наказания. Я осуждена вместе с ним. Живу в тюрьме с самым жестоким тюремщиком, ведь я не допускаю даже малейшей возможности освобождения. Я не могу позволить себе жить нормальной и свободной жизнью. Даже мысль о том, что я могла бы наслаждаться своей молодостью, свободой и комфортом, пока он там, вызывает во мне удушающее чувство вины. Предательство. Отвержение. Всё то, чего так сильно боялась я, всё то, что пережила вместе с ним и осталась. Это именно та боль, которую я хотела причинить ему всё это время, думая, что это исцелит меня. И вот сейчас, когда я могу произвести контрольный выстрел, могу заставить почувствовать его ту боль, что чувствовала я… Я чувствую только любовь. Я больше не хочу его наказывать. И я больше не хочу страдать по той девочке на бетонном полу. Она умерла, а я осталась. Я и моя безграничная любовь. Я и моё несогласие с правдой.
Он по-прежнему держится лучше, чем я, будто пишет не из тюрьмы, а из командировки. Какая, к чёрту, машина, Дима? Когда ты выйдешь на свободу, она уже сгниёт. И я вместе с ней. Я не могу позаботиться о себе, что уж говорить об этой машине! Я не выдержу, Дима.