Игра в пазлы: новые правила - стр. 27
Тетя Люда налила вина себе и Вере, капнула нам с сыном. Вино не казалось мне таким противным, как пиво. Оно сладкое, от него что-то приятно разжимается внутри…
В дверь постучали. Артем пошел открывать. Минуту толковал с кем-то. Потом вернулся в сопровождении двух мальчишек. Я положила вилку.
Первый, в джинсовом костюмчике, был невысокий, плотный, круглолицый. Про таких говорят «себе на уме». Второй – вихрастый, в майке, исполосованной надписями на иностранных языках – улыбался чему-то. С первого мгновенья его улыбка стала для меня загадкой.
Тетя Люда захлопотала вокруг нежданных гостей. Плотного звали Петькой, вихрастого – Юркой. Вот он!..
– Выбирай любого, – ухмыльнулся Артем, резко приходя в хорошее настроение. Он не умел долго грустить.
– За что пьем? – спросил Петька.
– За знакомство, – ответила я.
– Бесстыжая, – смутилась Вера. – Кто же на дне рождения за знакомство пьет?!
Но мальчишки уже чокнулись со мною рюмками.
Они не сидели долго. Через десять минут Петька уже натягивал кроссовки, а Темыч с ехидцей спрашивал из прихожей:
– Юрик, ты идешь? Или ты занят?..
Я растерялась. Сейчас пацаны уйдут. А я? Останусь вместе с «клюшками», буду слушать про трест, Пантелеева и тяжелую жизнь?.. Спас Артем. Он великодушно предложил:
– Анька, идем с нами.
– Я?.. Вы примите меня в компанию?
– Да, – ответил Крапивин за всех.
Ночью шел дождь, но сейчас об этом напоминали только лужи в тени. Я старательно обходила их в своих новеньких босоножках с блестящими пряжками и улыбалась, подставляя лицо теплому ветру. Быть в компании сразу трех парней! Разве в Алексине я могла мечтать о таком?..
– Надо в Дубки смотаться, – сказал Петька. – На дискач. С девчонками познакомимся…
– Девчонки и тут есть, – подал голос Юрка.
Артем фыркнул:
– Самарские надоели!
– Почему самарские? Я говорю: девчонки и тут есть…
Мне сразу стало жарче градусов на двадцать.
И это было только начало.
Пазл 30. Фотография
Октябрь 1992 г.
Алексин
Градусник за окном показывал минус пять. Белыми хлопьями падал снег. Я смотрела завороженно: это был первый октябрьский снег в моей жизни.
Вчера я выносила мусор, накинув свою ветровку, и легкие обожгло – аж до слез. Никогда бы не поверила, что в октябре может быть так холодно. Ночью разболелось горло, и тетя Римма разрешила мне пропустить школу. Конечно, присовокупив, какая я слабенькая, и пора бы мне уже привыкнуть: «Это тебе не Гр-розный». Хотелось крикнуть: «Да уж!». Но любая ответная реплика чревата излитием помоев. Каждый день тетка изобретает новые поводы для недовольства.
Я принимаю ванну, а не душ; ем кашу с хлебом; сажусь слишком близко от телевизора; непомерно глотаю книги; пишу что-то в тетрадке целыми вечерами. Я белоручка; не умею одеваться; молчу, когда меня спрашивают, и не смеюсь в ответ на ее шутки, но всегда готова засмеяться, какую бы чушь ни нес дядя Боря… Словом, я не стала племянницей ее мечты, и она не дает себе труда хоть как-то это скрывать.
В школе тоже с каждым днем все хуже.
Барыгина лезет вон из своей толстой кожи, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. И вот уже Удальцова, Демина, Колесникова по примеру своей атаманши начинают точить на моей шкуре свои накрашенные коготки. А мне остается стиснуть зубы и молчать, потому что давать достойный отпор я так и не научилась.