Идентариум - стр. 18

Ида не ожидала услышать от Эрики пронзительные признания. В последнее время та сильно изменилась, что начинало озадачивать.

– 

Глубокие суждения.

– 

Ими я обязана тому, кто меня отогрел.

– 

Ты влюблена.

– 

И это то, что я пожелала бы тебе.

– Не спеши мне прописывать свой рецепт счастья. Попробуй его дольше применять на себе.

– Ты боишься. Я раньше тоже так себя вела, – Эрика намеревалась продлить этот разговор как можно дольше, ведь подобные темы подруга настойчиво игнорировала.

– Боюсь? Неподходящее определение. Не нуждаюсь. – Ида не обижалась на непрошеные советы, отпускаемые этой особой, а кому-либо другому не позволила продолжать вести себя в подобном тоне.

– Прости, не верю.

– Ты просто не представляешь, что существует близость, с которой человеческая не сравнится.

– Я бы хотела получить больше сведений по этой теме.

– Скоро.

– Мне требуется твоя помощь.

– Говори, что могу сделать?

Руки мужчины продолжали удерживать в объятиях тайком пришедшую к нему женщину.

– Кажется, появился способ отобрать Иду у затворничества.

– Что нужно делать?

Эрика медлила с ответом, утрачивая сосредоточенность на предмете разговора, и всё потому, что по телу разливались приятные волны от сильных и одновременно с этим приятных прикосновений.

– Идею мне подкинул старый знакомый, и мне она нравится – провести мероприятие в доме Сатовых.

– Я подумаю над темой, а ты дашь мне список, кого следует пригласить.

Эрика обхватила руками мужскую шею, ставши на цыпочки, предвкушая продолжение. Обычно Константин подхватывал её на руки и нёс в свою спальню, оформленную в стиле декаданса. Изначально такая атмосфера не нравилась Эрике, но после испытанных ощущений в объятиях владельца пространства, ей стало близко и его оформление.

Открывавшийся вид удручал, но именно непрезентабельные здания, фасады которых забыли, что такое быть покрашенными, ассоциировались со свободой. Вероятно, той, что граничила с хаосом. И при этом он не стал бы ввергать мир в состояние краха. Катарсис позволялось испытывать человеку. Исключительно человеку. Ничто и никто не смогло бы такого выдержать.

Внешний хаос допускался за пределами собственного мира, и на короткий промежуток времени. Всё-таки он стал конформистом. Только сейчас Филипп задумался над тем, что и не был бунтарём, скорее в нём проснулся новатор.

– Не ожидал тебя так скоро увидеть.

Мужчина, одетый крайне небрежно, и устроившийся на стуле с облупившимся лаковым покрытием, смотрелся колоритно. Всё дело было не в одежде и не в стуле, а в самом человеке, придающего какой-то особенный шарм пространству. Казимир был таким всегда. И окажись он в мире, созданном последователями Сатова, принёс бы тому немало пользы. Не без сопротивления. Казимир точно был бунтарём.

– Мечусь, не могу понять, что со мной.

Филипп поискал глазами на что мог бы присесть, и понял, что придётся устраиваться на земле, точнее на пне, используемом Казимиром вместо журнального столика.

– Все мы растерявшиеся в этой жизни.

– Неожиданно это слышать от тебя.

– Ты имеешь в виду из-за того, что я кажусь свободным?

– Да.

– Я не свободен. И ты не свободен. Никто не свободен.

– Почему ты так думаешь?

– Я это вижу.

Казимир отхлебнул из бокала жидкость, походившую на алкоголь, хоть таковой давно уже не изготавливался для массового потребления, отчего становилось затруднительно его доставать.