Идентариум - стр. 20

– Дорогая, тебе придётся принарядиться.

Ида остановилась возле лестницы, и только через несколько секунд повернулась в сторону человека, произнёсшего нечто такое, отчего она успела отвыкнуть.

– Ты о чём?

– В твоём доме состоится мероприятие для персон нашего круга, ведь мы давно не встречались вместе. Возможно, появятся новые лица.

– Как это?

– Я ставлю тебя в известность с опозданием. Решение принято.

– На каком основании? – Ида продолжила говорить в прежнем тоне, но гнев невозможно было скрыть.

– На моём желании взбодрить тебя, – Эрика старалась смягчить возникшую ситуацию, придавая своему голосу льстивость, осознавая, что фальшивит.

– Принимай гостей сама. Я не желаю в этом участвовать.

– Ты должна. В городе уже ползут неприятные слухи.

– А разве мне должно быть до них дело?

– Да. Ты не должна бросать тень на фамилию Сатовых.

Ида задумалась. Ей не хотелось позорить имя Вальдемара, вот только она не поступала таким образом, чтобы это произошло. Она попросту ничего не делала.

– Чем?

– Тебе следует показаться перед публикой в здравом уме.

– Звучит неприятно, – Ида признавала правомочность замечания своей подруги.

– Поверь мне, нужно так поступить, – Эрика не играла словами, ведь нечто подобное уже поговаривали о наследнице Сатова.

– Я подумаю.

– Времени немного. Но думай. А я пока позабочусь о твоём наряде.

– В моей гардеробной достаточно нарядов.

– Позволь мне одеть тебя так, чтобы восторг перебил подозрения и слухи.

– Сатовым нет дела до людской молвы.

Женщина повернулась к лестнице, и стала подниматься наверх.

«Супруга руководителя фонда возрождения и спасения искусства отказалась от идеи воспроизвести наследника. Но она оказалась не единственной женщиной, решившей, что тело не должно подвергаться мучительному дискомфорту для того, чтобы в мире появился очередной человек.

Удивительно, но подобного рода откровения звучат повсеместно среди высших слоёв населения.

По мнению, министра социального развития и реформации непривычные идеи предваряют тенденцию, если получают численную поддержку».

Прочитанное в электронной газете понравилось Филиппу. Содержание маленькой заметки резонировало с его догадками, что человечество уверенно выходит на новый уровень. Ему было, что предложить, но для этого требовался чужой авторитет и существенная доработка идеи.

Всё реже возникало желание покидать просторную, но погружённую в полумрак комнату. Данное пространство оберегало умиротворённость. Обеспечивалось это не приглушённым светом и зашторенными окнами, и уж, конечно, не отсутствием кого-то рядом, кто оттягивал бы на себя внимание, а незримым присутствием того, кто закрыл собой одинокую женщину от мира, ставшего чужим. К нему она торопилась вернуться всякий раз, когда покидала спальню.

– Просто побудь со мной. Ни о чём другом не прошу. Пока не прошу.

Ида не могла чётко обозначить свои ожидания, предпочитая обращаться к Ангелу за советом, за содействием и даже с дерзкими мечтами. Последние возникали всё реже. В прошлом такая исполнилась, и уж точно потому, что подсобил невидимый защитник, но принесла разочарование. Она ничуть не винила Ангела. Винила только себя, решившую, что сможет вернуться к почти что обычной жизни, стать такой же, как большинство женщин. Нет, не стала, не смогла. Что-то не позволило. И уверенно Ида приходила к выводу, что причина заключалась в её удивительном союзе с Ангелом. Он мог догадываться, что она не променяет его ни на одного мужчину. Никто не смог бы поступать с ней настолько благородно, преданно и честно, как Ангел. А такие отношения не меняют на лицемерные, шаткие и скорее всего грязные.