И никого, кроме… Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 15 - стр. 41
Селия потянулась к сыну, он был выше нее на голову, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Михаэля в щеку, она хотела в лоб, но не получилось. Михаэль отпрянул, оттолкнул мать, Селия пошатнулась и, возможно, упала бы, если бы не ухватилась за одну из пластиковых колонн перед входом.
– Не надо, – глухо сказал Михаэль, – не надо меня целовать. Мне двадцать пять лет, из-за твоих поцелуев я так и не стал мужчиной. Хватит. Я люблю Ребекку, и с этим ты ничего не сможешь поделать.
– Ты хочешь жениться на собственной сестре? Ты действительно сошел с ума?
– Нет… Не знаю. Я люблю ее.
– Конечно. Как брат.
– Это другое… Не могу объяснить. И еще. Когда я получу то, что оставил мне отец, то брошу эту проклятую работу и… нет, я не скажу тебе, что буду делать, а то ведь ты… Но теперь я поступлю так, как хочу я, а не так, как хочешь ты. С этим покончено.
– Да? – холодно произнесла Селия, отступив на шаг. – Я никогда не допускала, чтобы ты делал глупости.
– Как ты сможешь мне это запретить? – насмешливо сказал Михаэль.
Селия открыла дверь в дом и остановилась на пороге. В холле слабо горели лампы под потолком, и Михаэль видел силуэт матери, казавшийся значительно выше, чем был на самом деле. «Будто призрак», – подумал он и вздрогнул от неожиданного ощущения неотвратимости чего-то темного и страшного, что непременно наступит завтра, если он… что?
– Очень просто, – сказала Селия. – Я не подпишу бумагу. Ты не получишь ни машин, ни самолет. Не сможешь их продать.
– Ты откажешься от двух миллионов? – изумленно спросил Михаэль. – Ты откажешься от денег, о которых мечтала все годы? Только для того, чтобы не позволить мне…
– Конечно, – призрак в дверях медленно наклонил голову, подтверждая сказанное. – Твое будущее для меня важнее всего, неужели ты этого еще не понял?
Она медленно закрыла дверь, и Михаэль остался стоять в темноте веранды. Свет в верхнем окне уже погас, луна, хотя и поднялась выше, скрылась в тяжелых облаках, пришедших с запада, Михаэлю показалось, что со стороны реки к дому медленно двигались серые тени, похожие на привидений, размахивавших руками и раскачивавшихся в такт неслышимой мелодии. «Туман», – подумал он, но не был в этом уверен. В этом доме, где жил отец, в этом саду, где он ездил по дорожкам в своей коляске, могло случиться все, и призраки из мира, с которым отец был накоротке, вполне могли явиться, чтобы почтить его память… или призвать к себе… или еще что-то могло прийти в их призрачные головы…
Вместо того, чтобы открыть дверь и отгородиться от тумана каменной стеной, Михаэль неожиданно для себя подтянулся к подоконнику – кажется, это было окно библиотеки, внутри было темно, черный глаз дома рассматривал Михаэля с равнодушным любопытством, а потом он ухватился за выступ карниза, поставил ногу на выбоину, которую даже и не заметил, но ощутил интуитивно, он сейчас вообще ни о чем не думал, и то, что происходило, происходило будто не с ним, а с другим человеком, знавшим наперед то, что нельзя предугадать, используя разум. Михаэль был уверен, что не сорвется, знал, что Ребекка не спит и ждет его – она оставила открытой дверь в коридор, но закрыла окно, и он, твердо встав на довольно широкий карниз, постучал в стекло.
Окно распахнулось, как ему показалось, даже раньше, чем он коснулся стекла костяшками пальцев. Что-то происходило со временем, следствия опережали причины, и в спальне Ребекки он оказался прежде, чем ухватился обеими руками за подоконник.