Хвост - стр. 31
Она не будет смотреть в глаза Классуки. Она не обернется на класс. Она будет вгрызаться в хвост, потому что это он во всем виноват. Да.
«Ничтожество. Дрянь».
– Ясно. Понимаю. Времени совсем нет, да? К Мучильне готовишься? Центр – это уже не шутки. Понимаю, да…
Она постучала маркером по столу, покивала важно.
– У нас в Клетке таких как ты раз-два и обчелся. Готовься, Мышка. Не подведи. Я тебя уже зарегистрировала, в конце февраля поедешь в Центр.
Как же неловко будет сейчас потерять сознание.
– От родителей – записка. И обязательно приходи на дополнительные, мы сегодня будем разбирать задание из Мучильни.
– Зачем? – едва слышно спросила Мышь, – его же не будет в Экзамене.
Классука взглянула на стопку листов, идеально ровно сложенных Ботанкой.
– Оптимистка.
Конечно, каждый в классе слышал их разговор, и каждый презирал ее теперь. Никому больше не дадут такой поблажки, даже Мажору – Классука влепит ему если не двойку, так трояк. И только Мыши ничего не будет. Она ведь победила на прошлом этапе Мучильни.
Ага. Подумаешь. Будто это было так сложно. Ей повезло – вариант легкий попался, а другим повезло меньше.
И каждый в классе об этом знал.
– …СЛУ, конечно, я другие варианты не рассматриваю. Мы наняли репетиторов по всем предметам. Не Сельских, конечно, из Центра.
– А я вчера балл проходной посмотрел… я это, может, в Не Самый Лучший еще подам…
Хотелось закрыть уши и глаза, но уши ловили каждый звук – в полной тишине хвост начинал нервничать, а глаза напряженно всматривались в сочинение на наличие ошибок. Каждый день. Они обсуждают это каждый день. Иногда казалось, что до 11 класса у них вообще не было жизни, не было друзей, не было интересов, будто они родились для того, чтобы готовиться к этому чертовому поступлению в ВУЗ мечты. Какой она была – та жизнь? Без ночных страданий над учебниками, без Мучильни, без ежедневных пыток от хвоста? Мыши порой казалось, что никогда и не было иначе.
ЯН: Забыл спросить, тебе 18-то есть?))
Он мог бы посмотреть дату в профиле, но решил спросить. О, нет, нет, нет.
«Даже думать об этом не смей, сука».
Прилетело, конечно. В ее жизни за мысли судят так же, как и за дело.
МЫШЬ: А что?
ЯН: Ну, мало ли, вдруг ты еще не доросла до собутыльника;)
«Я до всего доросла», – написала бы Мышь, будь она смелее, увереннее в себе и не боясь наказания так сильно. Но она только закрыла одной рукой лицо, другой – экран телефона, и медленно выдохнула.
– Я иногда думаю, лучше б меня, блин, крестили.
– Хах, че?
– Ну типа, чтобы ангел защитил и нормальную оценку послал.
– Ага. С новым Крестовым Походом.
– Детишечки, – Исторсука, слеповатая инвалидная рухлядь – как и большинство преподов в Клетке – покашляла, привлекая их внимание, – Внимание, детишки! Все вы знаете, что в этом году мы отмечаем юбилей Великой Войны.
Ой. Ой-ой, нет, да ладно, только не это.
– И ваша уважаемая Классука попросила меня напомнить вам о значимости той Войны! О жертвах! О героизме! О Родине!
Мышь бахнулась на стол и растеклась по нему всем телом, мечтая проникнуть в молекулы дерева, слиться с исцарапанной, изувеченной поверхностью. Когда-нибудь, лет через двадцать, они будут помнить именно то, о чем с таким упоением им сейчас рассказывают, а не шум, вечную дрожь и жуткий голод, который отпечатался в сознании ее поколения так прочно, как отпечатывается лицо матери. Когда-нибудь прилавки снова будут заставлены едой