Хвост - стр. 30
Подружка что-то неразборчиво пробормотала в сложенные руки.
– Что?
– Сказала, если не заткнешься, я натяну эти девственные усики тебе на жопу.
Бедный парень вспыхнул и отвернулся, а Мышь вдруг поняла, что давно потерялась в структуре урока. И формулы какие-то новые…
Ладно, что можно написать такого, за что ну никак не получится осудить?
МЫШЬ: хе.
«Ты кусок тупого идиота».
– Кто может ответить?
Мышь очень хотела бы, но она даже не слышала вопроса.
– Плохо, 11 «А». С такими познаниями в химии вы даже на проходной балл не наскребете.
Все они, и Мышь тоже. Она не сдаст. Она должна чувствовать вину, чувствовать всесжигающий стыд, но, на самом деле, ей хотелось только посмотреть, что ответил Ян, и больше она не чувствовала ничего.
– …и я ей такой: ты свою жопу видела, мать? Крыльцо развалилось не потому что старое, а потому что жрать меньше надо!
Они загоготали, а Мышь зажмурилась. Боже, это ведь на задних партах! Она совсем расфокусировалась, скоро начнет слышать трактор за окном. Надо взять себя в руки. Надо перестать думать о нем.
«Да, надо снова начать паниковать, что ты не сделала домашку. Ух!»
– Пшл… – Мышь выплюнула кончик, настойчиво лезущий в рот. Ну уж нет, ну уж нет, она не будет паниковать, Ян говорил не паниковать, подумаешь, не сделала домашку один раз!
«Подумаешь? Подумаешь?!»
– Ай!!!
Прилетело, как кнутом, с размаху, с силой – Мышь бы не смогла защищаться, даже если бы успела подставить руки. Больно, твою мать, как же больно!! И все эти уроды обернулись на нее, даже Классука – да отвернитесь вы!
– Простите, – пролепетала Мышь, чувствуя кровь на кончике языка, – голову прострелило.
Можно сказаться больной и сбежать. Тогда не придется стоять перед всем классом и слушать, как Классука отчитывает ее за ленивость, за тупость, за бесхребетность… да, это вариант, уйти, уйти и пропустить остаток темы.
«О, ты будешь страдать. Всю ночь проведешь над учебниками, но не поймешь ни слова, потому что струсила и упустила возможность в классе. Тупая, ленивая…»
Написал он или нет?!
Подружка откровенно засопела, а Мышь впилась ногтями в ладони, стараясь дышать, стараясь зависти не дать перерасти в агрессию. Хорошо ей, наверное. В жизни полная жопа, но подругу все как будто не волнует. Плывет себе по течению, делает что-то и не сомневается, будто каждое действие не осуждается… о, конечно нет. У нее ведь нет хвоста! Ни Подружка, ни Давалка, ни Классука – ни один из них не сможет понять, каково это, в стол вдавливать ладонью острие чешуи, чтобы хвост перестал метаться по столу, заметив, что Классука потянулась за тетрадями!
Конечно, их было меньше, чем должно быть. И уж точно на одну меньше, чем ожидалось.
– Мышь. Подойди-ка.
Он полез в рот, но она с ненавистью прикусила кончик, так сильно, что буквально почувствовала рвущееся под зубами мясо. От боли закружилась голова. Наверное, лучше упасть. Лучше умереть сейчас, чем расплакаться у всех на виду. Пожалуйста. Лучше умереть.
«Спину ровно. Живот втяни. И делай вид, будто тебя не осуждает весь класс, будто они не ненавидят тебя за то, что ты отнимаешь их время».
– Где твоя тетрадь?
– Ее нет.
– Почему?
– Я не… – говорить сквозь стиснутые зубы сложно, но, если она их разомкнет, хвост пролезет в глотку она тут все облюет,