Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да… - стр. 68
Можжевельник нужен не старый, тот слишком ветвист, и не слишком толстый, а то не согнуть.
Полутораметровое деревце в самый раз – лук получится упругим и сильным.
Пущенная из него стрела взовьётся в серое осеннее небо метров на тридцать – едва разглядишь, – а потом отвесно упадёт и воткнётся в землю, потому что наконечником у неё гвоздь примотанный изолентой.
Саму стрелу надо делать из тонкой штукатурной рейки, которую для этого нужно продольно расщепить и обстругать ножом округло.
Вот только оперения у моих стрел не было, хоть у Сетон-Томсона и объяснялось как его делать.
Во-первых, откуда перья взять? Папу просить бесполезно, у него на работе только механика…
На зимних каникулах я узнал, что мальчики из наших двух кварталов по субботам ходят в Полк смотреть кино в клубе части.
Полк – это где солдаты продолжали службу после окончания школы новобранцев.
Идти туда в первый раз было немного страшновато, потому что среди детей ходили неясные слухи будто в лесу какой-то солдат задавил девочку, как и зачем непонятно, но точно, что чёрнопогонник, а в Полку все солдаты – в красных погонах.
Дорога туда та же, как в школу, но только мимо неё и – дальше, по широкой тропе под высокими елями, а потом всё прямо и прямо, пока не выйдешь на асфальт шоссе, и по нему подняться к воротам, где стоят часовые, но мальчиков они не останавливают и можно идти к зданию с вывеской Клуб Части.
Внутри Клуба тянулся длинный коридор с тремя двустворчатыми дверями влево, а на стене между ними и между окнами в стене направо, висели картинки с портретами солдат и офицеров и с кратким описанием их беззаветных подвигов и героической смерти для защиты Советской Родины.
За широкими дверями открывался огромный зал из белых стен без окон, с рядами прибитых к полу кресел из фанеры, проход от дальней задней стены до сцены делил зал пополам, а между раздвинутых кулис высокой сцены белел туго натянутый экран.
Солдаты заходили группами, стуча сапогами по доскам пола, громко окликали друг друга и понемногу заполняли зал.
Время тянулось долго, и я в очередной раз перечитывал надписи на красном кумаче двух плакатов по обе стороны от сцены, за которыми прятались чёрные ящики динамиков.
На левом плакате жёлтая рамочка охватывала портрет головы человека в широкой бороде и длинных волосах вместе с его словами:
«В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот, кто не страшась усталости карабкается по её каменистым тропам, достигнет её сияющих вершин.»
И подпись – К. Маркс.
На правом, голова без волос и бородка клинышком ещё до подписи делали ясным, что это Ленин сказал:
«Кино не только агитатор, но и великий организатор масс.»
По мере заполнения зала, мальчики перебирались с первых рядов на сцену, ложились на пол позади экрана и кино смотрели с его обратной стороны – он просвечивался; какая разница проплывёт Человек-Амфибия слева направо или наоборот?
А бунтовщик Котовский всё равно убежит прямо из зала суда…
Некоторые мальчики оставались сидеть в зале на подлокотниках между сиденьями.
В темноте по ходу кино от какой-нибудь из дверей порой раздавался крик:
– Ефрейтор Сóлопов!
Или же:
– Второй взвод!
Но заканчивался крик одинаково:
– На выход!
Если кино вдруг обрывалось и зал тонул в непроглядной тьме, со всех сторон взвивалась оглушительная стена свиста, грохота сапогов о доски пола и криков: