Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да… - стр. 63
Но кто сейчас за этим смотрит? Многие из старших основоположников уже ушли, сам уговор давно забыт.
Но объяснять причины своей дерзости некогда и некого звать на помощь – надо спасаться.
И я бросаюсь наутёк – вдруг не догонит? – к своему подъезду.
Бегу, едва живой, без сил после многочасовой игры… замедленно, но бегу.
Дверь совсем уже рядом.
– А вдруг догонит?– мелькает в голове и я и получаю коньком под зад за этот ненужный страх.
Хлопнув дверью, я влетаю в подъезд, где он уже не преследует – чужой дом…
( … чтоб всё получалось как надо – нельзя сомневаться в себе…)
Весной мои родители сделали попытку заняться сельским хозяйством, то есть они пошли сажать картошку.
Когда с лопатой и картошкой в сумке они после работы направились в лес, я упросил, чтоб и меня тоже взяли.
Мы вышли на широкую просеку – бывшую границу Зоны, до того как Объект расширили.
Лопатой папа делал ямки на грядке, которую вскопал днём раньше, и мама опускала туда картофелины.
В лицах родителей чувствовалась печаль и папа с сомнением качал головой:
– Это не земля, а просто суглинок. Ничего тут не вырастет.
Тихо сгустились весенние сумерки и мы ушли домой.
( … забегая вперёд, скажу, что ничего на той грядке так и не уродилось.
Из-за суглинка, или сомнения в своём деле?
Но самое непонятное – зачем им вообще это понадобилось? Для экономии расходов на картофель?
Так, вроде, не бедно жили.
В их комнате появился раздвижной диван, два кресла с лакированными подлокотниками и журнальный столик на трёх ногах – всё вместе называется мебельный гарнитур.
Наверное, захотели отдохнуть от мебели, вот и нашли себе отговорку для выхода в лес…)
И снова наступило лето, причём намного раньше, чем в предыдущие годы.
А вместе с летом в мою жизнь пришла Речка, или же пределы моего жизненного пространства дошли аж до неё.
Сначала пришлось увязаться за компанией более знающих мальчиков и мы долго шли под гору по дороге с вязким от жары гудроном на стыках бетонных плит, потом через кусты обрывистого спуска, по тропам срезающим напрямик, пока не открылось сверкающее солнечными бликами течение реки по неисчислимым булыгам и валунам.
Все десять метров её ширины можно пересечь не погружаясь глубже, чем по пояс, а можно просто стоять по колено в быстрых струях и смотреть как табунчики полупрозрачных мальков тычутся в твои ноги в зеленоватом полумраке неудержимо катящей массы воды.
Потом, на берегу, мы играли в «ключик-замочек», загадывая какой получится всплеск от брошенного в речку камня: если одиночным столбиком – ключик, а если широким лепесточным кустиком – замочек.
В спорных случаях побеждал авторитет того, кто лучше играет в футбол, или чей плоский камешек делает больше прыжков по воде при «печении блинчиков».
Скоро я начал ходить на Речку один, или на пару с кем-нибудь из мальчиков, но на берегу мы разделялись, потому что пришли ловить рыбу.
Снасть – удочка из срезанного ивового хлыста, крючок, свинцовый шарик грузила на тонкой леске и самодельный поплавок из коричневатой винной пробки, или красно-белый, магазинный, из ощипанного гусиного пера, что одинаково приплясывают на бурной ряби быстрого течения, либо застывают в небольшой заводи позади валунов…
Рыбалка – это нечто личное, у кого-то больше надежд на вон ту тихую заводь, другому больше нравится пускать поплавок за быстриной, вот мы, рыбаки, и расходимся.