Хрущевка княжны Соколовской 2 - стр. 9
Если бы покойному князю Соколовскому вздумалось взять здесь деньги взаймы сейчас, то его бы и на порог не пустили. И так для обнищавшей княжеской семьи было бы лучше. Но что сделано, то сделано.
– Не желаете ли чаю, кофе? – старик продолжал крутиться по кабинету, как юла, и даже крикнул секретаршу.
– Ничего не нужно, Константин Георгиевич, – отмахнулась я, понимая, что даже глоток воды в горло сейчас не полезет от нервов и отвращения. – Я к вам по делу.
– О, как любопытно, – судя по легкой усмешке, мои слова Яринский всерьез не воспринял. – И по какому же?
Он сел не в начальственное кресло, а напротив меня, и вложил круглые морщинистые руки на коленях. Наверное, он ожидал, что я пришла сообщить о согласии на брак. Я с трудом подавляла улыбку, представляя его разочарование.
– Я бы хотела получить копии всех договоров о займе, начиная с того, который был заключен с вами моим отцом, и заканчивая тем, который вы показывали мне вчера.
– Разумеется, конечно, – не выказав ни малейшего признака волнения, Яринский снова позвал секретаршу. Миловидная девушка, которая, судя по затаенной злобе во взгляде, уже устала бегать туда-обратно без результата, тем не менее услужливо улыбнулась.
Отдав ей распоряжение сделать копии документов, Яринский махнул рукой и юная блондинка скрылась за дверью.
Мы снова остались наедине, и только сейчас я поняла свою ошибку: надо было взять кого-нибудь с собой. Хотя бы сестер. Хотя бы Марину. Но теперь даже секретарша, судя по стуку каблуков, куда-то ушла, и мне оставалось надеяться только на порядочность Яринского. Отсутствующую у него напрочь, судя по алчному блеску в маленьких выцветших глазах.
Стараясь избавиться от нервозности, я встала и медленно пошла вдоль деревянных полок с книгами, судя по пыльным обложкам, ни разу не читанными и стоящими здесь для дополнительного пафоса. Мои действия вызвали у банкира только улыбку – он явно чувствовал себя хозяином положения. А у меня от неясной тревоги по коже бегали мурашки.
Предстояло продержаться без скандала до тех пор, пока не вернется секретарша. И к моменту ее прихода не оказаться скомпрометированной.
Я до сих пор так и не обратила внимания на местные правила, касающиеся чести девиц. Тот факт, что мне не возбранялось оставаться на кафедре наедине с тем же Тарковским, а сестры без зазрения совести пригласили в дом Андрея, наводил на мысль, что нравы в этом мире не так уж и строги. Но одно дело – тихая беседа, которая не стала достоянием общественности, другое – факт позора или порочной связи, известный другим людям. Что-то подсказывало мне, что если секретарша застанет меня в объятьях этого мерзкого старика, то отвертеться уже не получится.
Черт!
– Вы больше ничего не хотите мне сказать? – с намеком уточнил Яринский, наблюдая за мной со своего насеста. – Быть может, все-таки оставим формальности и вы примете мое предложение? Пока что оно для вас вполне выгодно.
Угрозу в тоне он отлично завуалировал, но я отчетливо расслышала это мягкое «пока что» – небрежное и скользнувшее в словах будто невзначай.
В груди нарастала злость от собственной глупости и беспомощности. Хотелось придушить засранца хоть собственными руками, и даже ветер покачивал тяжелые занавески, намекая, что он мне союзник, и будто подбивая на сумасбродный эксперимент, но нельзя. Надо думать о будущем, прежде всего – о будущем сестер.