Хрущевка княжны Соколовской 2 - стр. 13
То есть, все как учил Краузе. При этом опасная шалость получилась почти без раздумий, а чертов платок так и валялся на куче листьев.
Я подняла его, отряхнула и сосредоточилась. Но быстро поняла ошибку, когда вокруг меня образовалось пустое, почти мертвое пространство, которое не отзывалось ни на какие слова. Усилием воли расслабила плечи и попыталась вспомнить это состояние «полета».
Если каждый маг сам определяет, в какой мере властвовать над стихией, а в какой дать ей свободу, то у меня кажется властвовать не получится вовсе. И попытка ветра сбросить меня со скалы это явно доказала.
На одной руке я продолжала держать уже порядком запачканную ткань, вторую опустила и, раскрыв ладонь, ощутила, как легкий поток ластится к пальцам. Доверилась ему, отдаваясь этому странному ощущению невесомости и свободы, но теперь уже думала не о настоящем полете, а лишь о том, как, повинуясь мягкому порыву, платок соскальзывает с руки, нежно оглаживая кожу кружевными краями, и зависает в воздухе.
– Отлично! – возглас Краузе заставил открыть глаза.
Платок висел в нескольких сантиметрах над моей ладонью, щекоча исцарапанную кожу.
Домой я возвращалась как шпионка с секретного задания: старалась не попадаться никому на глаза, чтобы у соседей не возникло лишних вопросов о моем внешнем виде.
Дома под причитания сестер выбросила платье. При этом девочки смотрели на меня со слишком уж сильным сочувствием, которое ситуации не соответствовало.
– Что случилось? – не вытерпела я, когда после ужина они продолжили таинственно переглядываться, ни слова мне не говоря.
– Н-ничего, – испуганно покачала головой Марта. – Все как обычно.
– Да неужели? – я продолжила смотреть на сестер в упор и вскоре младшая сдалась.
Она со вздохом скользнула в комнату с двумя кроватями, куда я обычно не заходила, уважая личное пространство девочек, и вытащила оттуда большой белый букет. С явным отвращением установив его посреди обеденного стола, она вытащила из охапки белых роз записку и протянула мне.
И раскрывать не пришлось, чтобы понять, что за «тайный» воздыхатель расщедрился на такую роскошь. Но я все же сорвала ленточку с розовой картонки и пробежала взглядом по строкам.
«Прекрасной княжнѣ Маргаритѣ, пленительнице моего сердца. К.Г. Яринский».
– Ну и пошлость! – не выдержала Марина, глядя не цветы с не меньшим отвращением, чем ее сестра. – Да как он вообще посмел?
Я вздохнула и воткнула записку обратно в листья, не без удовольствия замечая, что она немного порвалась.
– Мы не хотели тебе показывать, чтобы ты не расстраивалась. Думали завтра выбросить, когда ты уйдешь на работу, – пояснила Марта, виновато опуская взгляд. – Не сердись только, этот старик того не стоит.
На душе потеплело от трогательной заботы девочек, но увы, принять ее и просто выбросить цветы я не могла. Если Яринский выяснит – а он наверняка выяснит – что я просто избавилась от букета, нашему шаткому нейтралитету придет конец. А мне нужно время, чтобы выяснить все обстоятельства заключения договора.
– Завянут, тогда и выбросим. Цветы ни в чем не виноваты, – равнодушно заявила я и перенесла вазу в комнату. Долго думала, куда ее поставить, в итоге запихала в самый дальний и темный угол, на маленькую тумбу: так, чтобы букет пореже попадался на глаза.