Хозяйственная история графини Ретель-Бор - стр. 41
У меня отныне не только ноги ходят, у меня и семья появилась – отец есть и мать есть. О матери, правда, ни слова не сказано в письмах, но память Изабель подсказывает, что мама жива и здорова. Бургграфиня Ульена Бертольд.
А за семью я буду бороться ещё яростней, чем за себя, учитывая тот факт, что и себя в обиду давать не собираюсь.
После писем, просматриваю расписки. Имена, что указаны, мне неизвестны. Но суммы просто огромные. Не удивлюсь, если Зерран обманом заполучил эти документы.
Доходы и расходы для меня пока тем более, у меня сейчас такое дёрганое состояние непонятны. Тут нужно разбираться с кем-то сведущим в этой теме, , что не могу сосредоточиться.
Отзываюсь на каждый звук, каждый шорох. Подскакиваю с кресла и замираю, когда понимаю, что ложная тревога.
Прочитываю ещё раз все письма. Зверею окончательно и подхожу к слюдяному окну. Прикладываюсь к нему лбом и шепчу:
— Что же мне делать? Как убедить всех людей встать на мою сторону?
Понимаю, что прятаться вечно не удастся, да и смысл? Мне нужно решать проблему с Зерраном немедленно.
Но как?!
Вдруг, когда мысли окончательно сводят с ума моё сознание, я слышу знакомое карканье.
— КА-А-А-А-Р-Р-Р-Р!
— КА-А-А-А-Р-Р-Р-Р! КА-А-А-А-Р-Р-Р-Р!
Совсем рядом, словно ворон находится за окном.
Не знаю, как его открыть и тихонько стучу кулаком по слюде.
— Привет… — говорю птице. — Как я тебе сейчас завидую. Ты свободен и не обременён никакими проблемами… А я вот не знаю… что мне делать…
— КА-А-А-А-Р-Р-Р-Р!
— Вот тебе и кар, — вздыхаю и возвращаюсь к столу.
Неожиданно, окно разбивается и рассыпается тысячами осколками слюды. Звон на секунду пугает меня. Резко оборачиваюсь, и мне в лицо хлёстко ударяет резкий порыв ледяного ветра. Ветер сметает со стола все документы!
Вместе с ветром в кабинет врывается ворон со своим громким КА-А-АР!
Ворон кружит по комнате, хлопая огромными чёрными крылами, и плавно садится на стол.
Обескураженно гляжу на птицу.
А он вскидывает на меня суровый и острый взгляд, слегка наклоняет крупную хищную голову. Перья на затылке чуть приподнимаются, и у себя в голове я вдруг слышу посторонний мужской голос!
«Я с тобой, дитя. Ты – под защитой».
Неуверенно смотрю на ворона и шепчу:
— Я не сошла с ума…
«Имя моё – Хеймд».
Не успеваю ничего больше сказать, обдумать или сделать, как дверь в кабинет резко распахивается и в комнату врывается управляющий, с толпой стражников и слуг.
Зерран хищно скалится, противно сияя золотыми зубами и смеясь, говорит:
— Вот и попалась, птичка.
Ворон вдруг взлетает и тяжёлой гирей садится мне на плечо.
Я чувствую его крепкую хватку и остроту когтей, что впиваются в моё плечо.
Глаза у всех изумлённо расширяются, и шелестом раздаётся всеобщий вздох:
— Это же сам…
* * *
— Это же сам Хеймд! Графский ворон! — разносится благоговейный и наполненный страхом шёпот.
Ухмылка сходит с лица Зеррана при виде птицы.
Он глядит на меня недобро, и я холодею внутри от страха.
Компания управляющего таращится то на меня, то на ворона. В их глазах я вижу испуг, надежду, неверие… Много чего вижу. Но самое важное – смятение и сомнение.