Хозяйственная история графини Ретель-Бор - стр. 40

Зерран после их ухода, мерит кабинет широким шагом. Ругается себе под нос. Потом обыскивает свой стол вдоль и поперёк и снова ругается.

Затем стучит кулаком по ни в чём неповинной стене и уходит, продолжая рычать и в сердцах обещает мне самые страшные участи, как только найдёт. Например, обещает содрать с меня кожу живьём.

Угу. Мечтай, мечтай, козёл плешивый.

Зерран запирает за собой дверь и я слышу, как в замочной скважине щёлкает затвор.

Вот же гадство!                

Когда опочивальня погружается в благостную тишину, в которой слышно лишь потрескивание тлеющих углей и стук моего колотящегося сердца, я облегчённо выдыхаю. Но не спешу выходить из своего укрытия. Жду несколько минут. А то вдруг, этой сволочи вздумается вернуться.

Но управляющий не возвращается.

Осторожно отодвигаю штору и выползаю наружу.

Оглядываю кабинет, подхожу к двери и дёргаю её на себя и от себя. С отчаянием понимаю, что дверь управляющий закрыл.

Начинаю ковыряться в запертом замке клинком, который нашла в столе, но в итоге толку никакого. Замок тут хоть и простейший, но вскрыть его не выходит. А вынести дверь – это и вовсе для меня из области фантастики. Дверь не просто массивная, она мощная, из дубовых брусьев, кованных бронзовыми полосами, как ремнями. Две полосы сверху и две снизу. Сама дверь толщиной не меньше двух моих ладоней.

В общем, засада.             

Сначала переживаю сильно по поводу, что заперта здесь, а потом махаю рукой и решаю, что всё что ни делается – к лучшему.

Тщательно ещё раз осматриваю кабинет и нахожу единственный верный вариант – это сесть и просмотреть все письма. Прочитать и узнать, наконец, что скрывает этот поганец.

Шаги я уж точно услышу и тогда снова спрячусь за родимой уже шторкой.

Так и поступаю.               

Первым делом вскрываю письма, которые предназначаются лично мне.

От соседствующих графств ничего особенного. Это обычные письма вежливости по типу: «Как дела? Что нового? Будете в наших краях – милости просим в гости».

А вот письма от отца меня повергают в шок.

Отец Изабель, а отныне – мой отец, был серьёзно болен, несколько раз на его жизнь покушались и лишь чудом, да и только он всё ещё жив.

Бурграф Конан Бертольд человек значимый, хоть и стоит он по рангу ниже графа, тем не менее. Изабель – благородных кровей. Но я не понимаю, зачем кому-то уничтожать моего отца? Каков смысл? Память предшественницы подсказывает, что семья находилась на грани разорения и лишь союз с графом Ретель-Бор спас мою семью от худой судьбы. Взамен, бурграф обещал завещать часть своих земель наследнику Ретель-Бор, то есть, моему ребёнку, которого нет.

Одни вопросы.              

Незамедлительно вскрываю письма Зеррана.

Читаю одно письмо, затем другое и у меня волосы на голове встают дыбом.

— Ублюдок! — рычу не хуже самого Зеррана и сжимаю руки в кулаки, сминаю пергамент.

Зерран – убийца! В этом нет никаких сомнений!

Именно по приказам Зеррана, бурграф Бертольд едва не лишился жизни. И я уверена окончательно и бесповоротно, что и Изабель «столкнул» со скалы именно он. Сила внушения штука хитрая и незаметная. Но вот незадача – я не Изабель.

Тебе кирдык, козёл зубастый.

В письме Зерран даёт исполнителю чёткие указания – любым способом лишить жизни моего отца.

Подписи нет, но она и не требуется. Почерк у управляющего довольно специфичный и этот гад не отвертится.