Хозяйка болот и кот-обормот - стр. 25
Тут взгляд мой на кучу грязной одежды упал, где рядом лежала моя походная сумочка кожаная. А в ней зеркальце то самое…
Как бы так незаметно на котика глянуть? Ладно бы заклятие в нем никакой нечисти или духа какого не показало, а мало ль он другой какой сущностью является? Мало ли таких в землях наших встречается? Про котов, правда, только ученых слышала. Но те разговаривать умели, да и кровь их так Тишалея не привлекла бы.
Плеснула я водой себе в лицо, смыла остатки мыла с волос. Вода в кадке уже снова остывать стала, пора вылезать. Встала, потянулась. Вот теперь совсем другое дело! Как заново родилась.
Поднялась из кадки, водичка с тела стекает ручейками. Котик взгляд не отводит. Смотрит, в упор глядит.
– Я тебе кошка что ли, чтобы ты меня так разглядывал, мохнатый? – я на него водой плеснула. Тот словно бы опомнился, фыркнул обиженно и на пол спрыгнул. – Вот и иди, нечего глазеть.
Не хватало, чтобы я еще кота застеснялась. А то ведь глазеет так, что прикрыться и правда хочется.
Обтерлась, да за чистой одеждой пошла к сундуку что в углу стоял. Достала рубашку льняную, чистую юбку шерстяную, чулки вязаные. Одеваться стала, а самой уже в животе урчит – проголодалась за день-то изрядно. В болоте-то некогда было о еде думать, всё с нечистью боролась. Думаю, сейчас чего-нибудь перехвачу, а потом уж и с котиком разбираться буду.
Волосы полотенцем промокнула, заплела в косу простую. Чулки натянула, ботинки домашние обула мягкие, войлочные.
Вот перекушу сейчас и возьмусь с мохнатым-таки разобраться.
Подхожу к кухонному столу, а там... Да что ж такое творится!?
Крышка ларя приоткрыта, внутри обёрточная бумага от сосисок лежит. А сам негодник сидит на лавке рядом со столом, последнюю сосиску доедывает, облизывается довольный. Морда хитрющая лоснится, уши прижал – понимает, что попался на месте преступления.
– Ах ты, разбойник несусветный! – заорала я, хватаясь за метлу что у печи стояла. – Да как ты посмел! Где это видано, чтоб коты так бесстыдно хозяйничали!
При звуке моего голоса котяра мигом с лавки соскочил, сосиску в зубы покрепче схватил и драпать к двери. Лапы по полу зацокали, хвост трубой. А я за ним с метлой наперевес!
– Стой, беспардонник мохнатый! Ну погоди же! Вернись немедленно! Верни сосиску! Хоть последнюю отдай!
А он давай по избе носиться! То на полку заскочит, но на полати, поди догони! Юркий, зараза, а я и так уставшая. От досады аж всплакнуть захотелось.
Хорошо, только сосиски слопать успел, а остальное не тронул! И куда только влезло столько!
Залез он на самый верх стеллажа, фыркает на меня, словно смеется.
– Драть тебя мокрыми тряпками! – выругалась. – Я тебя не выгнала, дома у себя оставила, а ты!? Бесстыжий!
Плюнула, и сама уже к столу пошла, вещи по пути подхватив.
Вместе с зеркальцем.
И прежде чем усатый шельмец успел слинять, повернула зеркальце так, чтобы его в отражение поймать.
Да так чуть его и не выронила с удивления…
22. Глава 7.3
Глянула я в зеркальце заветное, да чуть его и не выронила от удивления! Вместо котика в отражении клубились черные дымы, густые, как предгрозовые тучи. И по размеру своему эта мгла была куда больше кошачьего тела. Разливалась по всей верхней полке, по потолку стелилась, охватывала пространство от стены до стены.
Сердце у меня в пятки ушло, в груди похолодело. Неужто нечисть какая сильная ко мне в дом проникла? Может, демон темный или туманник болотный? А я-то, дуреха неразумная, его под крышей оставила, за ушком чесала! Самой от себя страшно стало – как же я, ведьма обученная, такую дрянь распознать не сумела?